Гэри Дженнингс - Пророчество Апокалипсиса 2012
В отличие от наших отощавших охотничков нападавшие были могучими бойцами с мощными мускулами, широченными плечами и грудью, крепкими ногами. И оружие их, не чета нашему из грубых осколков камня, было из тщательно обработанного, острейшего обсидиана, сейчас поблескивавшего еще и от обагрившей его крови воинов моего племени.
Отсеченная голова валялась рядом с обезглавленным туловищем. Другой охотник лежал, пронзенный насквозь метательным копьем — оно вошло в грудь и вышло из спины. Только один из поверженных еще шевелился, точнее, корчился в агонии — из ран на его шее и животе хлестала кровь. Еще одного, пытавшегося спрятаться за деревом, к этому дереву и пригвоздили — копье пришпилило тело к стволу так, что ноги висели в пяди от земли.
В результате молниеносного нападения из всего нашего отряда уцелели лишь двое: Теноч, валявшийся без чувств, потому что рослый, мускулистый воин оглушил его ударом дубинки, да Цветок Пустыни.
И тут из лесу появился еще один, не принимавший участия в схватке, человек, немолодой и, судя по всему, важный. Одежда подчеркивала его высокое положение: набедренную повязку украшала яркая красно-желто-зеленая вышивка, кое-где в ткань были аккуратно вставлены поблескивающие самоцветы, а на завязанных узлами шнурах висели крохотные золотые колокольчики. Длинный плащ, столь же яркий и дорогой, как и набедренная повязка, щедро расшитый и окаймленный золотом, свисал с его плеч чуть ли не до земли.
Он был в том возрасте, когда мужчины уже не выступают с войском в походы, если только, вместо того чтобы вести воинов в битву, они не берут на себя планирование боевых действий.
Когда он, возвышаясь надо мной, воззрился на меня сверху вниз, я сразу сообразил, что привлекло его внимание — узоры звездного неба, вытатуированные в нижней части моего живота и начертанные черной краской на моей набедренной повязке.
— Кто это тебя так разрисовал? — осведомился незнакомец.
Говорил он на языке науатль, том же самом, что и ацтеки, но с сильно отличающимся акцентом.
— Набедренную повязку расписал я сам.
— Почему?
Вопрос меня озадачил. Я никогда не задумывался над тем, зачем рисовал звезды, а потому ответил первое, что пришло в голову:
— Это то, что я вижу, когда смотрю по ночам на небо.
Мужчина опустился на колени и пригляделся к татуировкам. Внимательно пригляделся, по некоторым шрамам даже провел пальцем.
— А откуда взялись эти узоры? — последовал вопрос. Задан он был тихо, почти шепотом.
— Не знаю, — честно ответил я. — Они были на мне, когда меня нашли.
— Кто нашел?
— Этот клан.
— Люди-псы нашли тебя? Где? Когда?
— Давно, когда я был младенцем. Нашли в корзине у берега реки.
Знатный человек встал.
— Этого не трогать, — велел он воинам.
Неожиданно я ощутил холодок — на меня пала тень.
Огромный, на редкость высокого роста и могучего телосложения воин подошел и уставился на меня в гробовом молчании. У него был ястребиный нос, широкие, выступающие скулы, длинные, до плеч, черные, как вороново крыло, забрызганные кровью волосы. Весь его облик производил сильное впечатление.
На воине была плотная набедренная повязка и белые доспехи из стеганого хлопка, но его щит и головной убор говорили о том, что это не просто командир небольшого, всего из восьми бойцов, отряда, пусть даже к нему примыкал знатный пожилой господин. На щите воина красовалось изображение ягуара, а на голове — самая настоящая ягуарова голова, украшенная плюмажем из ярких красных и зеленых перьев диковинных птиц.
Воитель из Сообщества Ягуара.
Сам я благородных воителей отроду не видал, но слышал, что у тольтеков существуют три воинских сообщества: Ягуары, Орлы и Койоты. Койоты отвечали за охрану северных рубежей тольтеков, граничивших с нашими землями, Ягуары же оберегали их верховного вождя.
Что делает этот воин-Ягуар так далеко от своего правителя? Кто он вообще, этот муж? Глядя на него, я поразился тому, что глаза у него… добрые.
И это был тот самый воин, который оглушил палицей моего мучителя Теноча.
— В чем дело, Киталь? — спросил он.
Киталь. То есть Звездочет. Итак, знатный пожилой человек был шаманом, как мой приемный отец. В любом клане это весьма важная особа, иногда даже самая важная.
— На нем звездные знаки, — заявил Звездочет. — Я беру его под свое покровительство.
— Он один из людей-псов, — глядя на меня с высоты своего роста, произнес Ягуар. — Возможно, сын деревенского шамана. — Воитель пнул меня ногой и спросил: — Как тебя зовут, ацтек?
— Койотль, — ответил я.
Хотелось верить, что воитель-Ягуар сочтет противным воле богов убийство человека, носящего имя братского воинского сообщества.
— Рисунки, татуировка, имя… — прищелкнул языком Звездочет. — Нет, Чимальпопока, этот юноша не предназначен для того, чтобы умереть сегодня… или даже быть принесенным в жертву. Пока… — Последнее слово предназначалось уже мне.
Чимальпопока — Дымящийся Щит.
Похоже, Дымящийся Щит был так же озадачен значением моих татуировок, как и я, испытывал такую же боязнь неведомого, как и я, но боялся спросить, что же начертали боги.
Даже если никто из нас не понимал, что это означало.
Воитель воззрился на мой голый татуированный живот, а потом поднял глаза и улыбнулся.
— Успокойся, юный друг, — наконец сказал он. — Я, как и Звездочет, просто полюбовался росписью на твоем теле. — Воитель повернулся к старому шаману и добавил: — Мы не убиваем мальчишек, правда ведь, старик? — С этими словами он рассек мои веревки, освободив от пут. — Сегодня вечером ты разделишь с нами трапезу. Угостишься олениной. Мы потушим ее в горшке со зрелым маисом, крупными красными бобами, сочными луковицами и жгучим перцем, а если он окажется слишком жгучим, смоем его огонь октли.[1] А потом тебе не помешает как следует выспаться. На рассвете мы выступаем в поход.
— А я что, иду с вами?
— Вот именно.
— И куда мы направляемся?
— Кто знает? Вся жизнь — приключение. Сегодня мы будем есть и пить во славу богов. А завтра увидим далекие горизонты.
2
Дымящийся Щит был верен своему слову. Еду — маис, бобы, дикий лук, крольчатину и оленину, все тушеное, сдобренное перцем чили и завернутое в лепешки, — он разделил поровну. Он и его смертельно опасные бойцы оказались на удивление приятными, учтивыми людьми.
Он был наделен великодушием, которого так недоставало Теночу.
Как только подали обед, он отпихнул Цветок Пустыни и меня в сторону и принялся набивать брюхо нашими порциями.
