Конторович Александр - Пока светит солнце!
— Разрешите войти, товарищ капитан госбезопасности?
— Давай, заходи! Присаживайся. Что там с рапортом?
— К вечеру завершу. Всё уже обобщил, осталось только выводы написать.
— То есть — всё, в целом, готово?
— Готово.
— Вот и славно! Ибо дописывать сей труд будет за тебя лейтенант Смирницкий.
— Не понял… — удивлённо поднял бровь лейтенант.
— А нечего понимать. Держи, — хозяин кабинета протянул Ракутину несколько листов бумаги. — Ознакомься…
'…Принимая во внимание осложнившуюся оперативную обстановку… учитывая необходимость качественного повышения уровня подготовки командного состава погранвойск… в кратчайший срок направить в войска командиров, имеющих боевой опыт, аттестовав их по соответствующей линии…'
— Товарищ капитан! Так это же про пограничников?
— Дальше читай, — буркнул Калюжный.
'…инспекторскому управлению ГУГБ НКВД направить, согласно данному распоряжению… лейтенанта госбезопасности Ракутина Алексея Александровича, с присвоением ему общевойскового звания — капитан…'
О-фи-геть…
Алексей опустил на стол бумаги.
— Как это, товарищ капитан?
— Вот так! Думаешь, я больше тебя знаю? Из нашего управления шесть человек забирают — всех в погранвойска. Ладно ещё, ты хоть раньше там служил, опыт имеешь, служба новой не станет. А вот Магонин из третьего отдела — вообще с флота пришел, его-то каким боком в пограничники?
— Так тут, — кивнул Ракутин на приказ, — сказано — с боевым опытом. А Витька на Халхин-Голе повоевать успел.
— Но ведь не в пограничных же войсках! Понятно, если бы вас в армию требовать начали. В разведку там или ещё куда… Ну какой из него пограничник? Разве что вдоль границы ходить, своим видом страх на шпионов нагонять?
Алексей хмыкнул. Магонин действительно внушал почтение своим внешним видом. Высокий и широкоплечий, с мощными бицепсами — желающих испытать его на прочность, в управлении не нашлось.
— Короче говоря, час тебе на сдачу дел — и в кадры! Приказ подписан уже, ваши документы к этому времени будут готовы, — капитан встал.
Поднялся и лейтенант.
— Немного мы с тобой вместе поработали, — протянул ему руку Калюжный. — Что поделать — так уж вышло! Удачи тебе на новом месте! И про нас не забывай! Заходи, если что…
'Ладно, — думал Алексей, шагая по коридору. — Это какое же у меня, по счету, место службы будет? Пятый погранотряд да КВЖД — это как, за одно место считать, или за два? И то и другое — погранвойска, будем считать, что одно. Вот уж где пострелять-то пришлось… Спецшкола — второе место. Испания — это уже третье. Хотя, там не только бои были, пришлось и головой поработать… А вот ХОЗУ, куда меня в тридцать седьмом запихали, прямо после Испании — как считать? Боевого опыта я там точно не приобрёл, разве что во всяких железяках порылся основательно… Нет, четвертым местом службы такую работу назвать нельзя. А вот участие в комиссии по расследованию создания партизанских отрядов — вот уж здесь-то плюсик поставить можно! Чего там только не наслушались! Побольше бы подобной 'учебы'… разве что не такой ценой… Ну, Финская — тут вопросов нет! Как раз тогда и младшего дали — было за что! Пять. Твердое пять! Инспекторское управление — последнее место службы, стало быть, всего шесть. А пограничники? Это снова за одно место считать? Нет уж… теперь я капитан, уже не безусый мальчишка — старшина на кухню не пошлёт! Стало быть — семь! Весело… в следующий раз, наверное к соратникам Магонина пошлют…'
В управлении кадров тоже долго сидеть не пришлось. И, хотя он оказался там не единственным, кто ожидал подобного назначения, много времени вся эта волокита не заняла. Уже через час свежеиспеченный капитан-пограничник вертел в руках новые документы. Из командировочного предписания явствовало, что он обязан в кратчайший срок прибыть во Львов, где Алексея ожидало назначение на должность командира заставы. Времени только-только хватало для того, чтобы забежать домой, прихватить кое-что с собою в дорогу.
И ещё одна причина для этого имелась. Вместе со старым служебным удостоверением, оставшимся у кадровиков, там же остался и штатный наган. Личное оружие ещё только предстояло получить на новом месте службы. Странно, сколько Ракутин себя помнил, такого раньше не было. Получив револьвер ещё в 1934 году, Алексей таскал его с собою всюду. Кроме, разве что, Испании — там своё выдали. Логичным было бы и сейчас оставить наган прежнему хозяину. Ан нет! Вроде и ведомство одно… а порядки странные какие-то…
— Вам по штату пистолет 'ТТ' полагается, — пояснил кадровик. — Только вот, служба вооружения подкачала — не привезли. Ничего, не переживайте! Днем уже на месте будете, там и получите!
А ходить без оружия капитан отвык. Не то, чтобы он кого-то опасался — насовать по наглой морде двоим-троим гопникам Алексей и без револьвера мог качественно. Но… привык.
Потому и спешил домой. Там, в шкафу, под грудой старых журналов, мирно подрёмывал его наградной пистолет. Тяжелый браунинг тридцать пятого года, полученный им от своего командира в тридцать девятом — Хаджи-Умара Мамсурова ещё за финскую войну. Было дело…
— Смотри сюда! — лейтенант Никитин чуть заметным движением подозвал к себе Алексея. — Домик видишь? Тот, что наособицу стоит?
Осторожно раздвинув ветки, так, чтобы ненароком не стряхнуть с них снег, младший лейтенант быстро окинул взглядом хутор. Пяток домиков, сарайчики… утоптанные тропинки между ними. Из печных труб струился жидкий дымок.
— Что скажешь? — Никитин протянул ему бинокль. — В него лучше видно.
Приближенные биноклем, домишки словно прыгнули к ним. Так… Ага…
— Тут люди. Достаточно давно.
— С чего ты это взял? — командир, достав из сумки сухарь, разломил его и протянул Ракутину половинку.
— Тропинки хорошо утоптаны — ходят по ним давно. Окна в домах замерзли, стало быть, люди в домах есть.
— Уверен?
— Да. В пустом доме окна никогда не замерзают.
— Угу…
— Дым из труб слабый, значит, сильно протапливать дома не нужно, они и так уже нагрелись. Оттого и дым из труб такой — несильно топят.
— Людей на хуторе много?
— Домишки маленькие… человек пятнадцать-двадцать, пожалуй.
— Почему не больше?
— Лыжи. Их финны в снег втыкают около входа, вот я их и сосчитал. Может быть, и ещё кто-то есть, но тогда это уже не солдат. У охотников лыжи чуток пошире будут, чтобы по глубокому снегу ходить. А эти, что в снегу торчат, все одинаковые на первый взгляд.
— Разумно мыслишь! Офицер тут есть?
Бинокль снова уставился своими глазницами на домики. Минута… другая…
