Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– Да выпей с ним, Букефал! – кричал через стол Рагнар под хохот всех остальных, – ну что тебе стоит? Он всё равно не уймётся, пока не сделает тебя пьяницей!
– У него это не получится, – заявил, вбегая, патрикий, – сейчас у вас сразу кончится всё вино, потому что следом за мной сюда идут греческие плясуньи и музыканты! Давайте быстрее выпьем! Чашу мне, чашу!
– Нет, мы их сюда не пустим! – вскричали девушки, – ни за что! Мы намереваемся плясать сами!
Но воины уже стали наполнять чаши, вручив одну из них Калокиру. Воспользовавшись сумятицей, Букефал смог вырваться от Талута. Он подбежал к патрикию, чтобы тот его не давал в обиду. Сопровождаемый Букефалом, патрикий с чашей в руке подошёл к Рагдаю. Рагдай вскочил с царского престола, и два приятеля обнялись, будто между ними не было утром никакой ругани. После этого они выпили и уселись на трон бок о бок. Трон был широк, хватило бы места и для троих. Тысяцкий Мстислав произносил тост. Он предложил выпить за всё хорошее, и чтоб девки опять не передрались. Его не смущало то, что многие давно выпили, а Талут рассказывал сказку о соблазнении им боярыни Светозары. Все, как обычно, подняли его на смех.
– Он что, с ней правда знаком? – спросил Иоанн Рагдая.
– Да, – сказал тот, – ведь мы с ним два раза бывали в Новгороде.
– Ах, точно! Ратмир ведь мне говорил, что с вами там был Талут! Извини, Рагдай.
– Ничего. Я слышал, и у тебя не всё хорошо?
– Да, могло быть лучше. Рагнар с тобой поделился этим?
– Рагнар. Но не беспокойся, Талуту он не рассказывал ничего.
– Большое спасибо ему за это.
Поднялся, чтоб сказать тост, тысяцкий Стемид. Было ему двадцать четыре года. Но и его особо никто не слушал – очень уж лихо Талут закрутил историю. Все над ним хохотали почти до слёз. Когда осушили чаши, Вадим – помощник патрикия Иоанна во всех болгарских делах, спросил у Талута:
– Слушай, Талут, неужто одну только Светозару успел ты окрутить в Новгороде? Ведь там богатых красавиц – как звёзд на небе! Разве тебе ни одна из них не понравилась? Или ты не хотел боярыню свою злить?
– Конечно! – вскричал Талут, – она ведь ревнивая!
И он тут же сочными красками расписал драку Светозары с тремя другими красотками, каковая драка, ясное дело, случилась из-за него. Слушатели снова пришли в восторг. Рагдай, между тем, рассказывал Калокиру:
– На второй раз из Новгорода мы с ним поехали в Краков. Этот дурак всё хотел поступить на службу к польскому королю. Ничего не вышло. Мы перезимовали под Краковом. Талут жил в каком-то монастыре, набрехав с три короба про своё великое христианство, а я – у одной вдовы. Весной мы отправились в Херсонес.
– Опять в Херсонес? Зачем?
– Целая история! Хват водил нас там в гости к своим двоюродным сёстрам. Они живут около базилики с белой статуей. Ну, ты знаешь! И так мы с ними сдружились, что через год нам стало без них тоскливо. Но мы проехали полпути. Сразу за Днепром случилась беда.
– Какая ещё беда?
– Беда там всегда одна – печенеги. На нас напала целая сотня! Кони под нами были усталые после долгой дороги. Вместе с другими пленниками погнали нас печенеги в рабство. Сбежать от них получилось только через два месяца, около Средиземного моря. Решили мы до тебя добраться. Вот потихоньку и добрались.
– Отлично, – кивнул патрикий. Он наблюдал за Талутом. И неспроста. Талут начинал вести себя странно. После ещё одной чаши ему перестало нравиться, что пятьсот человек над ним угорают. И он вскочил, чтобы отдубасить насмешников и отшлёпать насмешниц. Они его разозлили. Так как насмешницы преимущественно крутились возле Рагнара, Талут сцепился именно с ним. Девушки, конечно, подняли визг, но больше притворный – им было весело наблюдать, как Рагнар швыряет Талута на пол, а тот всё не унимается. Но друзьям обоих дерущихся не хотелось обильной крови. Человек двадцать бросились разнимать. Разняли с трудом, поскольку Рагнар был в бешенстве, а Талут и подавно. Но их немедленно отпустили. Всем стало вдруг не до глупостей, потому что вошли гречанки. Их было семь. Они снисходительно улыбались. Костюмы этих заморских девушек состояли из шаровар и коротких блузок. Были видны голые пупки. Эту красоту привели из трапезной залы Сфенкал, известный стрелок Малёк и ещё полсотни развеселившихся пьяниц. Но притащить с собой музыкантов они, увы, не смогли. Те перепились и уснули. К счастью, Малёк держал в руке лютню. Он отдал её Рагнару.
– Нам больше нечего делать здесь, – с гордыми усмешками заявили дамы, которые развлекали воинов в Тронной зале. И они тотчас переместились в другую, чтоб развлекать их товарищей. Таким образом, появились места для тех, кто пришёл. Все, кроме гречанок, заняли их. Рагнар заиграл. Танцовщицы очень даже неплохо затанцевали. Пустился в пляс и Талут. Его усадили сразу. Пришла Марьяна. Она направилась к Иоанну. Рагдай по знаку патрикия крепко взял её за руки.
– До свидания, дорогие мои друзья, – сказал Иоанн, спрыгивая с трона, – я ухожу.
Это было сказано для Рагдая с Марьяной, занятых дракой. Все остальные в тот миг вряд ли бы услышали даже голос арахангела Михаила – так они были впечатлены искусством танцовщиц. Рагдай, быстро положив взбесившуюся прислужницу лицом в пол, сдавил её шею возле ушей двумя пальцами и взглянул на друга.
– Куда уходишь?
– Надо бы извиниться перед царём. Всё-таки он царь, а мы – его гости.
И Калокир действительно устремился осуществлять задуманное. Он был не очень-то пьян и осознавал, что делает. Тем не менее, отыскать царскую семью ему удалось не сразу. Борис, его брат Роман и их сёстры вместе со слугами спрятались в самой дальней коморке своих покоев. Они молились, встав на колени перед старинным образом Богородицы с Иисусом. Рядом с царевнами бились лбами об пол несколько монахинь. Всем этим людям могло бы быть не так страшно, если бы не стоял над ними митрополит. Он нёс невесть что, при этом ещё и звенел кадилом. Девушки плакали. Они
