Пол Андерсон - Королева викингов
Харальд Золотой привел с собой не ополчение бондов. С ним были викинги, которым доводилось не раз совершать набеги в Вендланде и Фрисланде, в Ирландии и во Франции. Опытные воины, они позволили норвежцам прорвать свой строй, а затем обрушились на их клин со всех сторон. Знамена сначала замедлили свое продвижение, а потом замерли на месте. Ход боя теперь определяли датчане.
Все же некоторым из норвежцев, оказавшимся ближе к краю этого гибельного водоворота, удалось вырваться и укрыться в лесу. Кое-кому позднее удалось уговорить моряков перевезти их через Каттегат и таким образом вернуться домой. Именно от них Глум Жейрасон узнал почти все, о чем потом рассказывал в своей поэме.
Он, кто ездил, мужественныйна конях моря,теперь свой корабль поставилна берегу Лим-фьорда, близ Хальса.Там он пал, и его горячая кровьхлынула на песок.Лишь коварным обманомсмогли враги одолеть его.
А когда весть о гибели Аринбьёрна достигла Исландии, Эгиль Скаллагримсон оплакал его:
Все меньше становитсядрузей моих,бесстрашных, щедрых,стойких среди битви с золотом без жалостирасстающихся.Где теперь искать им подобныхтем, кто в странах заморскихосыпают серебром скальда,который лишь правду о них говорит?
XX
Медлительное летнее солнце повернуло к закату. Невысокий прилив уже доставал до тех, кто пал возле самой воды. Вытекающая кровь тускнела, а на песке появлялись темные пятна. Мертвецы лежали измаранные кровью и собственными нечистотами, широко раскрыв невидящие глаза. На зловоние слетались мухи и облепляли сухие языки в разинутых ртах. Невысоко метались встревоженные чайки, хрипло кричали вороны, коршуны описывали в небе круги и, опускаясь все ниже к земле, дожидались, пока живые уберутся с места их грядущего пиршества. Датчане пошли по полю закончившейся битвы, чтобы добить раненых норвежцев, оказать помощь своим раненым соратникам и раздеть трупы. Насчет возвращения родственникам погибших датчан их оружия и кольчуг, — а родственники были лишь у немногих, — Харальд Золотой сказал со смешком:
— В конце концов, хоронить людей с их мирскими богатствами — это не по-христиански.
Настроение у него было прекрасным. Хотя он сражался наравне с другими, но все же получил лишь несколько незначительных порезов да ушиб плеча: враг не сумел топором рассечь его добрую кольчугу. Он видел Харальда Серую Шкуру живым во время боя, а теперь, рассматривая его труп, вдруг размахнулся и изо всей силы ударил мечом мертвое тело, все еще сохранявшее на лице маску гнева.
— Тут слишком много покойников. Мы не сможем их похоронить, — сказал один из кормчих — он же предводитель части дружины Золотого, находившийся поблизости. — Мы устали, измучены жаждой, проголодались.
— Вечером, когда вернутся рыбаки, мы заставим их этим заняться, — ответил Харальд Золотой. — А пока что нужно послать дозорных отгонять птиц. Наши люди должны иметь достойный вид, когда лягут в освященную землю. Да и норвежцы тоже; тем больше будет нам чести.
Кормчий поглядел в сторону Хальса.
— Вряд ли здесь окажется достаточно большое кладбище.
— Конечно, нет, но, смею надеяться, священник не откажется освятить наше.
— Если он здесь. Это заброшенное место, дальний край Ютланда. Я не удивлюсь, если тут всего один священник на всю область.
— Мы выясним и, если потребуется, оставим ему приказ. А пока суд да дело, пусть кто-нибудь пойдет туда и посмотрит, нет ли у тамошних жителей еды и пива получше, чем то, что мы привезли с собой. Наши воины это заслужили. — Харальд Золотой вдруг осекся. — Эй! А что это такое?
Из-за южного края устья фьорда показался длинный корабль. Все находившиеся на нем люди — и те, кто сидел на веслах, и те, кто виднелся на палубе, — были одеты для сражения. Сталь сверкала на солнце почти так же ярко, как и вода. Корабль обогнул мыс и свернул к западу. За ним показался второй, третий, четвертый…
— Трубите в рога! — крикнул Харальд Золотой. — Стройтесь для боя!
Целая дюжина боевых кораблей приближалась к нему со стороны деревни. Они окружили девять его драккаров и те три, которые он захватил. Передовой корабль придвинулся поближе, опередив остальных на несколько ярдов. Подходя к воде, Харальд Золотой слышал за своей спиной сдавленные стоны и грязные ругательства. Возможно, кто-то и бормотал молитвы, хотя его дружинники, в общем, не были особо богомольными. По бокам от предводителя шли щитоносцы, чтобы прикрыть его от предательской стрелы.
Когда же он рассмотрел стоявшего на носу, узнал его стройную фигуру и аккуратно подстриженную черную бороду, то сразу же понял, что все это означает. Все же он должен был спросить:
— Зачем ты здесь, Хокон Сигурдарсон?
И он не ощутил никакого удивления, услышав ответ ярла:
— Чтобы положить конец твоим преступным деяниям, Харальд Кнутсон. Мы будем сражаться с тобой здесь и сейчас, чтобы ты не сбежал и нам не пришлось потом разыскивать тебя.
— Ты заплатишь за это головой королю данов.
Хокон усмехнулся.
— Я думаю, что нет. Во всяком случае, не об этом тебе стоит тревожиться. Мы начнем?
— Да, и Христос низвергнет тебя в ад, двуличный пес, гнусный идолопоклонник! — Харальд Золотой резко повернулся и направился к своим людям.
Он не стал ничего говорить им. Немногие из викингов доживали до старости. Да, им казалось несправедливым то, что на них напали, не дав им отдохнуть и восстановить силы. Однако сами они никогда не жалели слабых и всегда искали самой легкой добычи.
Норвежцы и прибывшие вместе с ними датчане быстро высаживались на берег. Харальд Золотой жалел, что не может стремительно наброситься на них, пока они еще не успели выстроиться. Но его утомленные только что закончившимся боем воины должны были оставаться на своем месте.
— Приготовьте луки! — приказал он. — Возьмите копья и пращи. Убивайте их, как только они начнут приближаться. — Но эти слова ему самому казались жалкими. В лучшем случае, удастся поразить с десяток людей ярла, причем не насмерть, а затем остальные закроются щитами. Да, это в лучшем случае…
Он надеялся стать королем. Что ж, по крайней мере он сможет умереть, как подобает королю.
Вот уже второй раз за день норвежцы двигались ему навстречу. Если Бог даст, Хокон Злой тоже встретит смерть. Но трудно было поверить, что Харальду Золотому когда-либо удастся узнать об этом, разве что в потустороннем мире.
