Венеция. История от основания города до падения республики - Джон Джулиус Норвич
В начале октября эскадра из шести кораблей ордена, курсировавшая по Эгейскому морю, наткнулась на богатый турецкий галеон и захватила его в плен; на судне находились знатные паломники, направлявшиеся в Мекку, и среди них был главный черный евнух султанского двора, кади из Мекки, около тридцати женщин из гарема и примерно пятьдесят греческих рабов. Захватив корабль, госпитальеры поплыли с добычей на Крит, высадились на неохраняемом участке южного побережья, пополнили запасы воды и высадили рабов и некоторое количество лошадей. Вскоре прибыл венецианский наместник и, не желая даже задним числом быть замешанным в этом акте явного пиратства, приказал им уплыть. Госпитальеры попытались войти в несколько других портов на острове, однако везде встретили решительный отказ; в конце концов они бросили на произвол судьбы турецкий корабль, уже непригодный для плавания, и вернулись на Мальту.
Османский трон в то время занимал полубезумный султан Ибрагим, который всю свою жизнь до восшествия на престол в 1640 г. провел фактически в качестве узника во дворце и который после короткого правления, отмеченного лишь жестокостью, легкомыслием и пороком, был казнен в 1648 г. собственными разгневанными подданными. Когда до него дошла весть о захвате корабля, он впал в ярость и приказал немедленно убить всех христиан в своей империи. К счастью, его убедили отменить этот приказ, но вскоре стало ясно, что грядет масштабная карательная экспедиция – венецианские агенты сообщали об огромном военном флоте, который готовился к отплытию в Босфоре. Вначале венецианцы предположили, что флот направится на Мальту, и это предположение подтвердилось официальным заявлением, сделанным в марте 1645 г.; однако в депешах, которые слал в Венецию находившийся в Константинополе байло, содержались все более настойчивые предупреждения, что это лишь уловка. Он сообщал: султан убежден в том, что за инцидентом с турецким кораблем стоят венецианцы – а иначе почему разбойники направились прямиком на Крит? Венеция, а не госпитальеры были истинным врагом султана; Крит, а не Мальта – первоочередной целью.
Вскоре оказалось, что байло прав. 30 апреля турецкий флот из 400 судов с 50 000 воинов на борту прошел через Дарданеллы. Вначале он, как и объявлялось, направился к Мальте, проплыв мимо Крита и остановившись в Наварино (современный Пилос на юго-западной оконечности Пелопоннеса) для пополнения припасов и оружия. Лишь после того, как корабли отплыли оттуда 21 июня, оказалось, что они сменили курс. Через три дня флот был замечен у мыса Спада, а 25 июня войско захватчиков высадилось к западу от города Канеа и двинулось к городу. Начался первый этап битвы.
Крит (или Кандия, как называли его венецианцы по названию его столицы) был первой законно учрежденной иноземной колонией Венеции, существовавшей с 1211 г., когда произошел раздел Византийской империи после захвата Константинополя франками. Правительство в нем было организовано по образцу венецианского, с наместником, носившим титул дожа (правда, избираемым лишь на два года), синьорией и Большим советом; однако работа этого правительства никогда не была столь же гладкой и качественной.
Самые плодородные части острова были в основном заняты феодальными поместьями, находившимися во владении знатных венецианских семей, чьи несметные богатства и властолюбие никак не могли внушать симпатию местному греческому населению. Семьи эти, в свою очередь, выражали недовольство тем, что они не обладали реальной политической властью, поскольку всех главных чиновников присылали из Венеции, где принимались все важные решения.
В обычные времена защита острова была задачей феодальных рекрутов, которых нанимали и содержали крупные землевладельцы, а также местного ополчения, состоявшего из горожан и крестьян, однако обе стороны старались отделаться от этой обязанности, и дисциплина была либо крайне плохой, либо вовсе отсутствовала. На острове процветали взяточничество и продажность, казна колонии вечно пустовала, что приводило к постоянным расходам венецианских ресурсов. В 1574 г. дошло до того, что некий Джакомо Фоскарини был отправлен на Крит с особыми полномочиями на проведение реформ. Он добился значительных временных успехов, введя более точную систему отчетности и более честные методы налогообложения, искоренил коррупцию, реанимировал войско рекрутов и народное ополчение и починил рассыпавшиеся укрепления; однако после его отъезда жители острова стали возвращаться к прежним привычкам.
Оказавшись лицом к лицу с нависшей угрозой со стороны турок, венецианское правительство инициировало новую мощную программу обороны, отправив проведитору Андреа Корнаро войско в 2500 человек, в том числе военных архитекторов и инженеров, и флот из тридцати галер и двух галеасов в дополнение к уже имевшимся на острове. Готовили еще один флот, который должен был отплыть при первой же возможности. 10 февраля 1645 г. ко всему перечисленному присовокупили особый дополнительный денежный перевод в размере 100 000 дукатов и приказ Корнаро принять любые необходимые меры, чтобы встретить ожидаемое нападение. Корнаро, как и Фоскарини до него, делал свое дело добросовестно и эффективно, однако имевшиеся в его распоряжении средства все же не соответствовали значительности поставленной задачи, да и времени у него оставалось совсем в обрез. В тот роковой июньский день, когда он поспешил на береговой плацдарм, он наверняка уже понимал, что шансы колонии на спасение были весьма слабыми.
Многое зависело от скорости обещанного Венецией флота; если бы он прибыл в течение одной-двух недель, Канеа могла бы спастись. Но корабли не пришли. Корнаро был бы в ужасе, узнай он, что флот получил приказ ждать у Закинфа, пока к нему не присоединится следующая партия из 25 судов, отправленных Тосканой, Неаполем, Мальтийским орденом и папой. Сейчас важнее было время, а не численное превосходство. Турки с каждым днем все больше укрепляли свои позиции. Им сдалась крепость Святого Феодора – правда, лишь после того, как ее командующий Бьяджо Дзулиани, видя, что дальнейшее сопротивление бесполезно, дождался, чтобы турки вошли внутрь, и поджег пороховой склад, взорвав себя, своих людей, нападавших и само здание; этот единственный мощный взрыв, должно быть, явственно услышали в Канеа. Город быстро слабел, снаряжение и припасы подходили к концу, турки постоянно подрывали оборонительные сооружения. 22 августа
