Сквозь тайгу к океану - Михаил Викторович Чуркин
Устало откинувшись на подушки, они долго не могли заснуть. Лежали в блаженной темноте и беседовали шепотом.
– Оставайся со мной, – молила Ирина. – Довольно бегать по тайге. Ты хоть о своей жизни подумай. А что, если тяжело ранят или покалечат? Кто у тебя остался, кроме меня?
– У меня есть мать и две сестры, – ответил Арсений.
– Я знаю, мне Варя рассказывала. Ты пойми, Сенечка, мы можем уехать в Харбин, там у меня есть родственники. А затем вольны отправиться хоть на край света, подальше от этих жутких войн и революций. Я скопила кое-какие сбережения, кроме того, брат переслал мне часть родительского наследства, и его хватит, чтобы безбедно прожить полжизни. А если мы будем работать или откроем свое дело, то не пропадем нигде.
Арсений усмехнулся в темноте, вспомнив о своем кладе и доле, оставшейся от убиенного осведомителя. С этаким запасом на две жизни уж точно хватит и внукам еще останется.
Манящая мысль о семейном счастье, вдалеке от тревог и опасностей, стала исподволь овладевать им.
– Нет, – встрепенулся он, – пока не завершим активные боевые действия и не подорвем этот чертов бронепоезд, уходить из отряда нельзя.
Помимо людей плохих и никчемных в отряде есть и его друзья, товарищи, с которыми вместе прошел через столько опасностей. Их сейчас нельзя оставлять. Это будет равносильно предательству. Предложение Ирины все же прочно засело у него в голове.
«Сейчас не время, но на досуге надо все хорошенько обдумать», – успел подумать он, чувствуя, как любимая женщина перестала нашептывать ему сладкие грезы и вновь, приблизившись вплотную, стала требовательно оглаживать его тело руками. Последняя, мысль, мелькнувшая в голове перед тем, как он впал в любовное беспамятство: «Не проспать, подъем в пять утра».
Он знал, что его тренированный мозг, несмотря ни на что, разбудит его точно в это время.
«Боже, как она прекрасна!» – думал он, глядя в слабом свете свечи на едва прикрытое тело молодой женщины.
Он проснулся бодрым и свежим, словно не было любовного вихря и молодой необузданной страсти. Шелковистые каштановые волосы ореолом разметались по подушке. Чуть продолговатое лицо с немного курносым задорным носиком. Полуоткрытые зовущие губы и волевой подбородок с милой ямочкой. А тело – что за пропорции! Нет, это не Венера, а скорее охотница Диана со стройными крепкими ногами. Легкая и стремительная, в то же время твердая в решениях и готовая вступить в схватку с любым противником. Да, о такой спутнице жизни можно было только мечтать.
Он быстро и неслышно оделся и тихонько тронул ее за плечо. Ирина по-детски забормотала во сне и, не разомкнув глаз, протянула к нему руки. Он знал, что если ее ладони притянут его голову к этой упругой нежной груди – он уже не сможет никуда уйти. Поэтому, отстранившись, он прошептал:
– Ох и горазда ты, голубушка, поспать. Вставай, дорогой мой человек. Затвори двери.
Она резко села на постели. Накинула на плечи халатик и легко, словно и не спала, встала на пол.
– Ты так и не ответил мне, встретимся мы или нет? – чуть хрипловатым спросонья голосом спросила она.
– Я сам приду к тебе. Это будет скоро. Поверь мне.
Они простились долгим и нежным поцелуем, и Арсений, сбежав по лестнице, выскользнул на тихую морозную улицу.
Подрыв
Аргунцев внимательно выслушал все сведения о бронепоезде и что-то долго записывал в блокнот. Партизанская жизнь научила этого в прошлом офицера-кавалериста умело использовать взрывчатку. Он тщательно рассчитал заряд и определил место подрыва. Здесь был поворот и начинался спуск, который шел по крутой высокой насыпи, где машинист обычно притормаживал состав. Партизаны решили раздраконить командира эшелона и заставить его ускорить движение. Для этой цели была устроена вылазка против бронепоезда. Партизаны организовали нарочито неудачную и бестолковую засаду, обстреляли бронепоезд из винтовок и пулемета и пустились наутек. Они уходили вдоль полотна и скрылись за поворотом, поскольку в этом месте им не давало возможности уйти в лес небольшое болотце.
Командир бронепоезда не разгадал этой уловки и приказал прибавить пару. Он знал, что за поворотом его команда с высокой насыпи сможет обстрелять партизанскую конницу из пушек и пулеметов. Он предвкушал, как поквитается с дерзкими голодранцами.
Набирая скорость, бронепоезд выехал из-за поворота и в клубах пара, подавая угрожающие гудки, помчался в погоню за всадниками. Партизаны, пригнувшись к гривам коней, мчались галопом. Они спинами чуяли, как в любой миг по ним ударят из пулеметов и пушек. И белые открыли огонь. В числе застрельщиков, которые дерзким нападением разъярили команду бронепоезда, был и Арсений. Он пришпоривал своего жеребца и внимательно присматривал за ребятами, среди которых был и его закадычный дружок Гришка Лапин. Они уже умчались шагов на четыреста, когда затарахтел пулемет и вокруг стали посвистывать пули. Сбоку разорвался снаряд.
«Слава богу, не шрапнель! – мелькнуло в голове. – Ну что же Андреич медлит, сейчас же эти гады половину ребят положат».
И точно! Неестественно выгнувшись в седле, стал падать на круп коня Лапин. Другой всадник, перелетев через шею убитой лошади, покатился по жухлой заснеженной траве. Арсений успел подхватить друга и не дал ему свалиться на скаку.
– Жив? – крикнул он, чуть сбавляя аллюр.
– Зацепили суки, – прохрипел Гриша. На его губах запузырилась кровавая пена. Арсений понял, что у парня пробито легкое. Его надо скорее положить и перевязать, но белые все вели огонь. В бессильной ярости Сеня повернул голову, и с его губ сорвался такой скабрезный мат, от которого бы и чертям стало тошно. И тут на насыпи рвануло, да так сильно, что содрогнулась земля. Перед глазами Арсения, словно в замедленном сонном видении, вверх поплыл столб огня и земли. Паровоз и прицепленные к нему платформы и вагоны медленно стали скрываться за противоположным краем насыпи.
Взрывы все продолжались. Вероятно, детонировали снаряды. Несколько человек из отряда взобрались на насыпь и открыли огонь по перевернутым вагонам из огнестрельного оружия и швырнули несколько гранат. Однако не все вагоны улетели под откос. Две теплушки с ремонтной командой и солдатами остались на рельсах. Солдаты выбрались наружу и открыли беспорядочный огонь. Они нанесли таежникам небольшой урон, после чего партизаны отошли в мелколесье.
Сеня, как мог, перевязал Гришу. Парень временами впадал в беспамятство, но Арсений был уверен, что молодой организм выдержит и рана со временем заживет. Погрузив тяжелораненых на телеги и волокуши, эскадрон конной разведки ушел в тайгу.
Лютый был доволен. Потирая руки, он похаживал
