Роялистская заговорщица - Жюль Лермина
И все стоя повторили клятву соратников дю Ги.
– Еще одно слово, – продолжал он. – Завтра чтобы все части были собраны, все люди вооружены, чтобы все были готовы действовать, в рядах никаких криков, а теперь разойдемся. Нам надо быть вдвое благоразумнее. Мы знаем, что изменники задались целью предать Францию. Меня уверяли, – я не хочу этому верить, – что роялисты пытались выкрасть из военных канцелярий план сражений, чтобы вручить их неприятелю.
Раздался всеобщий крик негодования.
– Кто эти подлецы? Назовите их.
– Мы узнаем, кто они, поверьте. Суд над ними свершится, и их роялистское чело заклеймим печатью подлости и бесчестия.
– Подлецы и негодяи те, кто смеет оскорблять короля! – прокричал молодой, страстный женский голос.
И Регина де Люсьен, вся дрожа от волнения, с непокрытым лицом, глядела гордо на людей, которых она ненавидела. Как много выстрадала она с первых слов, здесь слышанных ею!
По мере того как Картам или Жан Шен говорили, ею все более и более овладевали ее страсть, ее предрассудки, ее гнев.
Эти слова о свободе, о Конвенте, пробудив в ней ненавистные воспоминания, точно помрачили ей рассудок, и она позабыла, где она и кто она.
И как во сне, под влиянием нервного возбуждения, она приподнялась со своего места и прокричала те слова ненависти.
– Шпионка! – раздалось отовсюду.
Все обступили ее.
Тут блеснула шпага.
Жорж Лорис встал перед ней, готовый быть убитым, чтобы ее защитить.
Странное дело, он тоже находился в каком-то опьянении, он точно слышал какой-то новый язык и удивлялся, что он ему понятен. Интерес, который он испытал, можно было сравнить с интересом, какой был бы возбужден в нем каким-нибудь произведением драматическим, романическим, потрясающим. Он тоже забыл, где он, а главное, около кого.
Внезапный возглас Люсьен напомнил ему о действительности, и он явился на свой пост рыцаря.
Картам и Жан Шен бросились через столпившиеся ряды, отстраняя шпаги, которые вынимались из ножен.
– Без насилия! – прогремел громовым голосом Жан Шен.
Затем, обращаясь к виконту.
– Скажите, кто вы? – спросил он. – Кто эта женщина? Каким образом вы оба попали сюда? Не полицейские ли вы?
– Я не намерен разговаривать с вами, – ответил Лорис. – Тот, кто осмелится сделать шаг к моей спутнице, будет убит. Если вы не подлецы, расступитесь и пропустите мою даму…
– Не прежде, чем мы увидим ее лицо, – сказал кто-то.
Действительно, инстинктивно она снова надела маску.
Быстрым движением Регина сняла ее и далеко отбросила:
– Мое лице – вот оно. Мое имя Регина де Саллестен, маркиза де Люсьен.
Кто-то вскрикнул.
Жан Шен побледнел как смерть. Он обратился к своим друзьям.
– Сотоварищи, – сказал он, – мы не ведем войны с женщинами. Пропустите ту, которая носит имя Саллестен.
Произнося это имя, голос его звучал особенно торжественно.
– Проходите, сударыня, вы свободны.
Затем он обратился к виконту.
– Надеюсь, вы не удивитесь, что мы обратимся к вам, как мужчины к мужчине, за некоторыми объяснениями.
– Иначе сказать, вы оставляете меня в плену.
– Роль, которую вы играете здесь, заставляет подозревать и оправдывает все меры предосторожности.
Скрестив руки, Регина не двигалась, не желая пользоваться свободой, которую ей давали из сострадания.
В эту минуту в углу комнаты отворилась маленькая дверь и влетела молодая девушка со словами:
– Отец! Друзья! Полиция!
– Полиция! Это шпионы нас выдали!
Все были возмущены до отчаяния.
– Это ложь! – воскликнул Лорис, возмущенный подобным подозрением.
– В таком случае защищай свою жизнь!
И один из присутствующих офицеров поднял на него обнаженную шпагу.
Но девушка Марсель, которая вдруг узнала Лориса, бросилась к нему.
– Вы здесь? Какими судьбами?
– Разве ты его знаешь? – спросил Жан Шен.
– Это он, тот самый, который защитил меня сегодня утром. Помните, когда какой-то негодяй вздумал оскорбить меня на улице…
Регина безмолвно слушала. Это внезапное вмешательство женщины еще более усилило гнев, кипевший в ее крови. И вдруг эта девушка вступается за Лориса, она покровительствует ему.
Но она вдруг вспомнила рассказ Лавердьера. Лорис дрался за эту якобинку!
У нее точно оборвалось сердце. Быстрота впечатлений опережает все расчеты сознания. В десятую долю секунды перед Региной предстала вся сцена: Лорис, предложивший руку этой красивой девушке, чтобы спасти ее от Лавердьера, этого нахала. Регина была слишком женщина, чтобы не понять, что девушка прелестна. Итак, Лорис знал ее, любил ее, и в этом бедном сердце маркизы, не подготовленном к страданиям реальной жизни, открылась глубокая рана.
Она выпрямилась.
– Я свободна, сказали вы, – обратилась она гордым тоном. – В таком случае пропустите меня.
Жан Шен подошел к ней и предложил руку. Она оглянула его с невыразимой заносчивостью.
– Я просила только пропустить меня, – повторила она.
Жан Шен нисколько не рассердился.
– Бедная женщина, – проговорил он, – сколько слез вы себе готовите.
Она не расслышала его слов или сделала вид, что не слышит их.
Но, подходя к двери, она обернулась.
Лорис не двигался.
Он не идет за ней! Он остается с этой проклятой девчонкой!
Он прочитал в ее глазах отчаянный призыв, полный упрека, он двинулся в ее сторону.
– Постойте, – остановил его Картам, кладя ему руку на плечо, – вы забываете, что вы нам ничего еще не объяснили.
В душе молодого человека происходила мучительная борьба. Марсель смотрела на него своими большими голубыми главами, точно догадываясь, в чем дело. Затем она вдруг проговорила:
– Боже мой! Я совсем забыла, зачем я пришла. Отец, меня уведомили, что полиция предупреждена, вас выдали.
– Вот видите, – воскликнул Картам, обращаясь к Лорису. – Более чем когда-нибудь вы обязаны объяснить ваше присутствие.
– Как, – вскричал Лорис, – неужели вы можете думать!..
Он не докончил.
В эту минуту в дверях показались люди, и раздался голос:
– Именем закона! Никто ни с места!
И Лорис в полумраке увидел следующее. Начальник появившихся людей быстро подошел к маркизе, поклонился ей и приказал людям пропустить ее. И Регина де Люсьен исчезла.
– Иуда! – вскричал Жан Шен, налетая на него.
Картам остановил его.
– Прежде всего спасем наших друзей, наказать предателей всегда успеем.
Все это случилось так быстро, что прежде, чем отряд полицейских добрался до тех, кого им было велено арестовать, Картам успел добежать до маленькой двери, в которую только что вошла Марсель, и, раскрыв ее, указал своим друзьям, куда им бежать.
Затем, точно подчиняясь одной общей мысли, Картам и Жан Шен в одну секунду устроили себе баррикаду из скамеек и столов, защищая дорогу к двери.
Явились полицейские.
Тот, кто командовал ими, наткнулся на
