Необычное задание - Бортников Сергей Иванович

— Полностью с тобой согласен, — кивнул Ярослав.

Альметьев наконец-то проснулся, и воткнув босые ноги в чьи-то старенькие, узкие, а посему и очень тесные кожаные тапки, в одних трусах пошкандыбал в туалет, но услышал какие-то возгласы, доносящиеся с кухни, и молниеносно изменил первоначальный маршрут, чтобы спустя мгновение предстать во всей красе прямо перед беседующими.

— Извините ради Бога… — пролепетал он виновато и стал незаметно демонстрировать Плечову какие-то непонятные знаки, выраженные в замысловатых жестах, видимо, таким образом намереваясь без промедления выяснить, кто эта утренняя гостя.

— Сначала надень штаны, — в ответ на эту "эквилибристику" саркастически заметил Ярослав, продолжая прихлебывать ароматный напиток. — А потом лезь знакомиться!

Николай резко, по-военному, развернулся, как положено через левое плечо, совершил несколько шаркающих шагов в обратном направлении, вернулся в "арендованную" комнатушку, где тщательно привел себя в порядок перед старинным зеркалом в бронзовой оправе и вскоре присоединился к чаюющим.

— Еще раз — прошу прощения! Но… Как вы понимаете, я и в самых смелых мыслях не мог представить, что нас с самого утра может навестить такая очаровательная дама.

— И к тому же умная! — добавил Ярослав Иванович. — Не знаю только, для женщины минус это или плюс…

— Николай! — Альметьев приподнялся с табуретки, которую уже успел занять, и галантно опустил книзу свой мощный подбородок.

— Паня, — ответила тем же Бабикова-Пашуто и протянула руку, которую ученый-диверсант не замедлил поцеловать.

Школа!

В ответ на такое проявление явно недостойной мелкобуржуазной галантности хозяйка зарделась.

— Вы между собой уже на "ты"? — с необыкновенным упорством, достойным лучшего применения, продолжил выяснять отношения московский гость, который, как показалось, совершенно не обратил внимания на смущенный вид своей собеседницы.

— Так точно, — расписался за двоих Яра.

— Что ж, присоединяюсь… Ну… Давай, рассказывай, Прасковья!

— О чем?

— Как ты до такой жизни докатилась?

— Какой?

— Значит, вчера вечером Сеня пригласил нас к себе в гости, а здесь — полный бардак. Беспорядок! Шабаш! Какой-то небритый тип…

— Это, должно быть, племянник соседки. Их дом разбомбили, вот он и ночует где придется. Одно время даже у нас в комнате жил.

— Понятно!

— Недавно тетя Таня наконец нашла себе работу. Сторожем на какой-то базе. С тех пор Леня появляется лишь тогда, когда ей выпадает ночная смена.

— У него, что же, и ключ свой есть? — аж подскочил на табуретке Плечов. Непонятно по какой только причине. Может, разобщенные мысли в его голове, правда, пока еще со скрипом, наконец-то стали складываться в единую целостную картину?

— Да. Как у каждого из нас, — не нашла ничего странного в такой соседской солидарности Пашуто. — Что ж такого натворил этот парень, если вы и поесть нормально мне не даете?

— Ничего. Разве что… Едва не убил нашего юного товарища Ваську.

— Ничего себе ничего… И где он сейчас? Надеюсь, в милиции.

— Сбежал… Между прочим — через шкаф!

— А… Знаменитое Ленинское наследие, — сразу обо всем догадалась хозяйка.

— В каком смысле? — переглянувшись, одновременно заинтересовались заезжие ученые мужи. Вышло недоуменно и даже несколько растерянно.

— До революции в этой квартире жила Мария Васильевна Сулимова — старая, так сказать, большевичка, — выдержав паузу, начала ликбез Прасковья Петровна. В своем стиле: четко и максимально доходчиво. — Именно она 1917 году несколько дней прятала здесь самого Ленина. А конспирация у них, следует признать, была на высочайшем уровне! Жандармы — в двери, а Владимир Ильич — в шкаф. Оттуда — в соседскую квартиру, а затем, по лестнице, на улицу… Бегом прочь!

— Так что же это выходит? Что этот гад по Ленинским следам смылся? — закипел от возмущения Николай, для которого имя вождя пролетарской революции было настолько свято, что даже ходить по одним местам с Ильичем он бы никогда не отважился.

— Совершенно верно, — спокойно подтвердила его предположение Прасковья.

— Опиши, пожалуйста, его внешность.

— Чью? Ленина?

— Нет. Племянничка, — пояснил Ярослав.

— Да что вы ко мне прицепились? Скоро вернется Татьяна Самойловна — у нее все про все и узнаете.

— Есть! — шутливо козырнул Альметьев, в нарушение всевозможных уставов приложив ладонь к непокрытой голове.

— Утомили вы меня, ребятушки… Пойду подремлю немного в соседской комнатушке. Два часа — мне больше не надо, — хозяйка поднялась с насиженного места и помахала сотрапезникам рукой. — Спасибо за чудесный завтрак.

— Не за что!

— Да… Пока не легла… Может, у вас еще какие-то вопросы есть?

— Конечно!

— Говорите…

— Большой проспект отсюда далеко? — вспомнил о главной цели своего приезда в город на Неве секретный сотрудник.

— В нескольких минутах ходьбы.

— Вы не соизволите препроводить нас туда или хотя бы показать дорогу?

— Почему бы нет? Вот высплюсь, и сразу начнем действовать!

— Договорились!

Альметьев уселся в коридоре на табуретку и принялся за работу — чинить прохудившиеся тапки.

А Плечов начал размышлять.

"Итак… Что мы имеем?

Я еще сам толком не понял, чем мне предстоит заняться в ходе предстоящей спецоперации. По большому счету, наши начальники — большие сказочники! "Пойди туда, не знаю куда. Принести то, не знаю что". При этом мощи святых, атрибуты верховной власти, всякие там образа, десницы и животворящие кресты — ерунда, чихня, ненужная дребедень, главное — какая-то дореволюционная папка, которая, по слухам, ранее принадлежала самому Ломоносову.

Как по мне, то хоть черту лысому…

И, как ни удивительно, нужна она не только Кремлю, но и всем разведкам мира. Что же такого там может быть, а?

Корытцев намекнул: какие-то сведения о русском коде…

Но… Неужели они так важны, чтобы рисковать лучшими агентами союзников?

Когда не закончена еще кровавая схватка с общим врагом — Гитлером?

Визы, поездки за границу, неминуемые разборки с тамошними властями и различными силовыми структурами в случае принятия решения об организации вывоза культурных ценностей…

Ради чего?

Ни черта не понимаю!..

Однако же вернемся "к нашим баранам", как завещал безымянный автор средневекового трактата "Адвокат Пьер Патлен"…

С первых дней пребывания в Москве меня пасут. И кто? Союзники! Американцы! К которым всегда мечтал перекинуться Пчоловский-Дивинский…[10] Совпадение?

А может, мой бывший сослуживец с самого начала работает на янки[11]? И был внедрен еще до войны в фашистскую Германию, а уже оттуда — в СССР? Так сказать, прямиком из "Аненербе" — в секретношифровальный отдел НКВД-НКГБ?!

В нашем деле возможно всякое…

Вот только "тезка", благодаря моим стараниям, давно должен быть мертв! Любого другого такой взрыв разнесет на мелкие кусочки, которые уже никому не удастся собрать в кучу.

Кто же тогда выглядывал из квартиры Пашуто?

И всё-таки это был он… Точно он! "Мамой клянусь", как любят утверждать некоторые горячие кавказские парни, в том числе и мой "лучший друг" Лаврентий Цанава.

Впрочем, Бог с ним — белорусским наркомом внутренних дел. Он в этом деле не участвует, и слава Богу, как говорят атеисты!

Лучше продолжу думу думать!

…Какой-то поистине неубиваемый противник мне попался. Настоящий Ванька-Встанька! Его бьешь-лупишь, а он не падает. Лишь уклоняется под ударами и… продолжает свое грязное дело.

Только вот откуда ему вдруг стало известно о целях моего нового задания? Какой-то консультант Верховного где-то что-то там сказал?