Герман Матвеев - Зеленые цепочки
— Ну так что? Будешь говорить?
— А чего говорить?
— Зачем ты приехал?
— Да так… прицепился, значит, хотел к дому подъехать, а потом машина шибко поехала, я и побоялся соскочить… Ну и, значит, заехал, сам не знаю куда… — сказал он, глядя ясными глазами прямо в лицо шоферу.
Объяснение было настолько правдоподобным, что шофер задумался. Ему ли не знать ленинградских мальчишек! Прицепившись к трамваю, к троллейбусу, к грузовику, они не пропустят удобного случая бесцельно прокатиться в любом направлении. Можно сказать с уверенностью, что если бы им удалось пробраться на аэродром, то и тут они, ни секунды не задумываясь, уцепились бы за шасси первого поднимавшегося самолета. Но тут случай был особый. Мишка относил письмо к «их» человеку и принес очень странный ответ.
Шофер достал из кармана портсигар и молча закурил. Затем вынул часы и посмотрел на них. При взгляде на эти часы Мишка чуть не подпрыгнул. Черные, с золотым ободком, они были, как две капли воды, похожи на те, что он видел у однорукого и на столе у майора. У мальчика в голове мелькнула озорная мысль.
— Вы не знаете, сколько сейчас времени? — четко сказал Мишка.
Шофер внимательно посмотрел на него. Мальчик был бледен, глаза его блестели. Он медленно повернул часы циферблатом к мальчику.
Мишка не мог рассмотреть, где стоят стрелки, но так же решительно и четко продолжал говорить слова, врезавшиеся ему в память:
— А у вас не найдется закурить? На губах шофера заиграло нечто вроде улыбки, и он, не спуская глаз с бледного лица мальчика, спросил:
— А ты что куришь? Махорку или табак?
— Папиросы, — твердо сказал Мишка.
Шофер неожиданно расхохотался, вылез из-за стола и хлопнул Мишку по плечу. Смеялся он долго, весело, и ему вторил веселым лаем Грумик, запрыгавший вокруг хозяина.
— Ну и парень!.. Заводной… — повторял он между взрывами смеха.
Немного успокоившись, он обратился к жене, которая с недоумением смотрела на эту странную сцену.
— Вот это парень! Покорми-ка его, Катя. Так ты, значит, только папиросы куришь?!
Через пять минут Мишка хлебал жирные горячие щи из свежей капусты и не поднимал глаз от тарелки. Что, если шофер начнет его о чем-нибудь расспрашивать? Одно неосторожное слово выдаст его, и тогда конец. Живым отсюда ему не уйти.
К счастью, хозяин успокоился. Он, с наслаждением причмокивая, пил чай.
— Очень я люблю чай с вареньем пить. Брусничное варенье с яблоками или черносмородиновое… Эх!.. Ну, ничего… Скоро не только с вареньем, с французским ромом попробуем. Тебе не приходилось чай с ромом пить, Степка?
— Нет.
— И я не пивал. Говорят, вкусная вещь. Выпитая водка сильно подействовала, и шофер разговорился. Он начал болтать о своих планах. Рассказал, что собирается съездить в родную деревню и кое с кем свести там счеты. Он начал ругать большевиков с такой ненавистью, что Мишке стало не по себе. Ему первый раз в жизни пришлось встретиться в такой обстановке с врагом, и он понял, что пощады от него ждать не придется.
Мишка съел щи и принялся за чай. Шофер пристально смотрел на него помутившимися глазами и вдруг сказал;
— Степка, а ты Петра Ивановича знаешь? Это был тог самый вопрос, которого мальчик ждал и так боялся. Но, когда вопрос этот был задан, он не растерялся.
— Дядя, разве я похож на того дурака?
— Какого дурака? — настороженно спросил шофер.
— А вот который на дороге вам все рассказал. Помните? Где войска стояли… Красноармеец подошел, покурить попросил…
Шофер вдруг опять разразился хохотом.
— Верно, дурак!.. Я Петру Иванычу показываю, а он сомневается. Вон, говорю, где они размещены. Ну, а этот подошел и все рассказал… Побольше бы таких дураков, — говорил он сквозь смех.
В этот момент загудела сирена, и шофер нахмурился и замолчал. Некоторое время все молчали, прислушиваясь.
— Хуже всего, когда она воет, — сказала жена.
— А ты не бойся. Здесь не будет бомбить.
— А вдруг сорвется нечаянно?
— Как она может сорваться? Там техника. Немцы — народ аккуратный, зря не будут бомбы кидать. Они знают, куда надо… Верно, Степан?
— Верно! — согласился Мишка. Вой сирены кончился. Наступила тишина. Шофер встал и потянулся.
— Спать пора. Завтра чуть свет подниматься, — сказал он, направляясь в соседнюю комнату. — Ну, Степан, давай ложиться, а утром я тебя подброшу по пути. Постели ему, Катя.
Но Мишка не собирался оставаться на ночь в этой берлоге. Он встал из-за стола, чинно поблагодарил хозяйку и пошел к выходной двери.
— Скажите, где у вас это… уборная, — спросил он.
— А как выйдешь в прихожую, сразу налево дверь будет… Ты возьми лампу.
Мишка покосился на керосиновую лампу, в которой еле мерцал привернутый фитиль, и спросил:
— А там разве нет электричества?
— Нету. Вывернули лампочку, а то через щели свет видно.
Захватив лампу, Мишка вышел в прихожую. Дверь на улицу он сразу увидел. Он, крадучись, сделал несколько шагов к ней, поставил лампу на пол, снял крюк и распахнул дверь. Холодный воздух охватил его, и Мишка невольно вздрогнул. «Может быть, остаться до утра?» — подумал он, но тут же отбросил эту мысль. «А вдруг придет однорукий? Нет. Времени терять нельзя». Он вышел на улицу. Глаза, как это бывает при переходе от света к темноте, ничего не видели. Вытянув руку вперед, мальчик нащупал забор и пошел вдоль него. «Надо хотя бы чем-нибудь отметить дом», — подумал он. В конце забора он сорвал пучок мокрой травы и торопливо запихнул ее между рейками. Захрустел песок, затем Мишка споткнулся о дощатый тротуар и наконец почувствовал под ногами булыжники мостовой. Где-то вправо от него блеснул фонарик. Мишка быстро зашагал на огонек. Глаза постепенно привыкали к темноте, он уже различал вокруг себя силуэты домов и деревьев. Вдруг перед ним выросла темная фигура и загородила ему дорогу. Яркий луч фонарика снова ослепил глаза. От неожиданности Мишка шарахнулся в сторону.
— Кто такой? Стой! Пропуск есть?
— А ты кто такой, чтобы пропуска спрашивать? — ответил мальчик, разобрав по голосу, что перед ним какой-то старик.
— Я ответственный дежурный. Предъяви пропуск.
— А чего ты мне в глаза светишь? Отверни фонарь, — рассердился Мишка. — Какая это улица?
— Белосельская, — неуверенно сказал старик, сбитый с толку повелительным тоном мальчика.
— А номер дома?
— Который?
— Да вот этот, — Мишка ткнул рукой в сторону.
— Этот? Пятьдесят шесть.
— Понятно. А теперь веди меня скорей, куда надо.
— Куда?
— К начальнику. В милицию или в штаб… Где у вас штаб обороны?
— Н-не знаю… — замялся старик. Он теперь, видимо, и сам был не рад, что остановил мальчишку.
