Джеймс Джексон - Кровавые скалы
Но не всем пушкам суждено было добраться до вершины. Под стремительным градом стрел турецкие надсмотрщики оседали, не сходя с места. Вперед зашагала лошадь, чей всадник обмяк в седле со стрелой в груди. Другая, встав на дыбы, сбросила седока и галопом ускакала прочь. Ее хозяин рухнул наземь. Ошеломленный падением, он, спотыкаясь, встал на ноги и, тщетно крича, пытался сориентироваться в окружившем его хаосе. Он видел очертания и тени темных всадников, которые, подавляя всякое сопротивление, пытались втиснуть в утробу василиска какие-то свертки и опорожняли кожаные бурдюки с некой жидкостью прямо на деревянную станину самого большого орудия. Они разжигали погребальный костер. Сарацины с воплями спасались бегством; кто-то метал горящие факелы. Вспыхнули и побежали языки пламени. Затем в блеске адского фейерверка прогремели взрывы, раздался скрежет расколотого железа. В отдалении несколько перепуганных волов, сбившись с пути, тащили неведомо куда горящие деревянные повозки. Неподалеку, освободившись от упряжи, падали наземь и заживо горели в цепях рабы. Турецкий командир наблюдал за происходящим. Прошептав молитву, он потянулся к мечу. И был пронзен копьем.
— Кристиан! Сзади!
Это кричал, предупреждая об опасности, Анри де Ла Валетт. Гарди заметил угрозу — ринувшегося вперед и вооруженного пикой новобранца в тюрбане. Гелиос лягнул бы его, и от такого удара сарацин полетел бы кувырком. Но сейчас англичанин сидел на незнакомом скакуне. Приближались еще двое османов, острия их копий грозно сотрясались и в свете пламени сверкали оранжевым блеском. Конь учуял погоню, почувствовал хищников и понял, что окружен. Его загнали в угол.
Гарди яростно пришпорил лошадь, низко подныривая и отражая удар копья, а затем скользнул мечом вдоль древка, пока клинок не погрузился в плоть. Сила инерции понесла его дальше мимо врага, вырывая лезвие меча из живота поверженного турка. Наблюдая за участью собрата, оставшиеся османы не заметили нападения Анри.
— Анри, прими мою благодарность. Пора отступать, брат.
— А турки другого мнения, Кристиан. Смотри!
Сипахи. Забили тревогу и запустили в небо осветительные огни. После мгновенной ослепляющей вспышки мир стал ярко-белым, и повсюду, словно от всполохов грозы, исчезли тени. Гарди заслонил глаза рукой. На горизонте показалась подвижная черная рябь. Стремительной рысью наступала турецкая кавалерия.
Анри привстал в стременах, чтобы разглядеть сипахов.
— Это ловушка, Кристиан.
— Они хотят окружить нас с фланга. — Гарди обратился к своему отряду: — Не мешкайте. Следуйте за мной, разделите строй, только когда враг будет близко.
— За святого Иоанна!
Они пустились оглушительным галопом, завывая и выкрикивая боевой клич, устремившись к сужающейся бреши во вражеском строю, в то время как сипахи торопились ее закрыть. Донеслось пронзительное улюлюканье оставшихся позади турок. Лошадь споткнулась, стряхнув седока, и в нарастающем ужасе бросилась вперед. Гарди все видел. Оцепив положение, он догнал лошадь и, схватив поводья, развернул ее широким полукругом, чтобы подобрать упавшего. Воин вновь забрался в седло, но время было потеряно. Подобно черному лесу перед ними выросли плюмажи вражеской кавалерии — их строй был непроницаем, боевой порядок нерушим.
— Мы окружены, Кристиан.
— Будем надеяться, что наши братья добрались до безопасного места и нам удалось отвлечь врага.
— Чего ждут эти язычники?
— Своего часа. — Гарди отбросил в сторону черный плащ и прижал меч к сапогу.
— Почему они не пронзят нас стрелами?
— Это лишь испортит удовольствие. Они предпочтут изрубить нас клинками.
— Лучше бы ты за мной не возвращался, Кристиан.
— И упустил такую схватку? — сказал он, улыбнувшись, и обернулся к воину. — Когда-нибудь они сложат о нас песню.
Взорвался еще один сигнальный огонь, разлив свет по всей равнине. Турки стояли неподвижно в ожидании приказа или того особого момента, когда напряжение достигнет предела и грянет бой. Неравная сеча.
— Ты готов биться?
Воина стошнило. Он отер рот латной рукавицей.
— Мне страшно, Кристиан.
— Страшись лишь за свое доброе имя и душу. И то и другое неприкосновенно.
— Для меня честь служить и умереть рядом с тобой, Кристиан.
— Если нам и суждено погибнуть, то как мужчинам! — Гарди поднял меч. — Приготовься!
Готовиться не пришлось. Разразился ураган. Он налетел под звуки рога, обрушившись на османов с фланга столь яростно, что их строй содрогнулся. Спустившись со склонов Мдины, на врага бросился конный отряд маршала Копие.
— Это наш шанс. Смерть или слава, друг мой!
Оба всадника устремили лошадей вперед к открывшейся бреши в рядах сарацин. И прошли сквозь вражеский строй.
— Вы ранены.
— Раненым считается лишь тот, кто не в силах стоять на ногах.
Мария подвела Кристиана к скамье и принесла чашку с теплой водой. Поставив сосуд на стол, она принялась омывать и протирать губкой длинный порез на тыльной стороне его руки.
— Рана неглубокая. Вам повезло, месье Гарди.
Он молча согласился. Впервые они касались друг друга при таких обстоятельствах. Наступила минута сдержанной нежности, когда Кристиан мог рассмотреть изгиб ее шеи, взмахи ресниц, движения рук. Мария вспыхнула, пытаясь скрыть смущение за потоком слов.
— Как вас угораздило так пораниться?
— Подобные истории не для женских ушей.
— Сделайте милость, месье, расскажите.
— Во время прорыва латную рукавицу разорвало. Один турок ударил меня саблей.
— И вы отбили ее рукой?
— Лучше рукой, чем головой.
— Тогда можно было бы испытать мои навыки врачевания, месье Гарди.
— Я бы уговорил вас попробовать.
Девушка насухо вытерла рану и теперь перевязывала руку.
— Я бы предпочла, чтобы вы избегали турецких сабель.
— Мое ремесло не оправдает ваших предпочтений.
— Значит, это никчемное ремесло.
— Против достойных предпочтений.
Мария вновь покраснела, чувствуя себя неловко и неуверенно в присутствии Кристиана. Он мягко сомкнул пальцы на ее ладони. Девушка не вздрогнула и не отдернула руки. Любая дама дворянского происхождения закричала бы и, вероятно, позвала стражу. Но Мария пристально посмотрела в глаза англичанина.
— Вы работаете допоздна, миледи.
— Раненых могут привезти в любую минуту.
Кристиан был благодарен судьбе, что оказался в их числе, и удивлен, что пережил ночь, после которой землю усеяли разбитые пушки, неподвижные и вздрагивающие тела сарацин.
