А. Ниман - Питер Мариц — юный бур из Трансвааля
Октав весело засмеялся.
— А ты, право, неглупый парень. Конечно, он и так может подумать. И вся задача в том, чтобы натолкнуть его на эти мысли...
— А если бы, — прервал его в азарте юноша, ободренный похвалой, — я промазал и осрамился, то что же в том хорошего? Он бы подумал: "Какая цена таким союзникам, которые и стрелять не умеют!" Право же, нечего жалеть, что я сшиб перо.
Француз улыбнулся его горячности, но с сомнением покачал головой.
— Конечно, большого значения вся эта история не может иметь, — промолвил он. — Зулусы по печальному опыту знают, что вы прекрасные стрелки, и твоя меткость только лишний раз подтвердила, но, пожалуй, именно лишний. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что из двух союзников Сетевайо предпочтет все-таки англичан.
И Октав снова погрузился в размышления.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Заклинатель
День за днем тянулось пребывание Октава и Питера Марица в стране зулусов. Они жили на положении гостей Сетевайо, но в действительности были его пленниками. Вождь оказывал им внимание и покровительство, особенно французу, щедро удовлетворял их потребности, не вмешивался в их личную жизнь. Но в то же время они чувствовали и замечали, что все время, днем и ночью, находятся под неусыпным наблюдением приставленных от Сетевайо людей, исполнительность которых, в свою очередь, контролировалась. Стоило им выехать за черту Улунди, как откуда-то, точно из-под земли, вырастали фигуры черных с ассагаями в руках. Под тем или иным предлогом зулусы присоединялись к ним, начинали наивные и в то же время хитрые расспросы о цели путешествия белых, о направлении. Вначале это их раздражало, но потом они поняли неизбежность слежки и привыкли.
Октав и Питер Мариц старались не терять времени по-пустому. Француз много писал, изучал язык зулусов и других черных племен, часто виделся с Сетевайо и подолгу с ним беседовал, причем вождь старательно отводил разговоры от внутренних дел и столь же старательно направлял их в сторону обсуждения своей внешней политики. Октав чувствовал, что в этом отношении вождь зулусов проникается всё большим доверием к нему, но в то же время ясно видел, что он только узнаёт его мнение, оценивает его, поступает же по-своему.
Кроме того, француз старался ближе сойтись с населением Улунди, но запуганность черных и подозрительность Сетевайо сильно затрудняли эти попытки. Всё же кое-что ему удалось сделать, главным образом благодаря своему большому опыту и обширным познаниям. Особенный вес у Сетевайо и населения получил Октав после того, как энергично принятыми мерами ему удалось прекратить массовый падеж скота в обширных стадах зулусов. К нему стали приводить и больных людей, требуя, чтобы он их вылечил. Вначале француз отказывался, уверяя, что не умеет лечить людей, но темные зулусы не хотели ему верить и обиженно говорили:
— Быка ты, белый, лечишь, а меня не хочешь. Разве я хуже быка? Полечи, пожалуйста, — я тебе золота принесу, мяса принесу.
В конце концов Октав увидел, что иногда он все-таки может чем-нибудь помочь, а так как вдобавок он знал, что в случае его отказа больной обратится к хитрым заклинателям, дурачившим этих невежественных людей, то он время от времени давал врачебные советы и людям. Эти случаи он к тому же стремился использовать и для просвещения туземцев, для борьбы с их суевериями. Он им объяснял, что помогает не заклинаниями, которые никому помочь не могут и являются грубым обманом, а простыми средствами, значение и действие которых он тут же разъяснял.
Несколько часов в день Октав проводил с Питером Марицем, горячо к нему привязавшимся. Он обучал его английскому языку, арифметике, беседовал по истории, развивая перед ним те мысли, которые впервые высказал ему во время путешествия с зулусами. Тогда юношу поразила возможность борьбы французов с французами; теперь Питер Мариц уже знал происхождение багровых следов на руках и ногах великана. Это были следы от тесных кандалов. Он дрался на баррикадах, воздвигнутых в 1871 году Парижской Коммуной; после яростного сопротивления его отряд был разбит, его, раненного, схватили, заковали, судили и сослали в Новую Каледонию на каторгу. Оттуда он спустя три года бежал на юг Африки, воспользовавшись содействием матроса с голландского корабля, доставившего товары на каторжный остров... Перед молодым буром проходили картины восставшего великого города, ожесточенной борьбы, мстительной жестокости победителей, страданий побежденных, и сердце его наполнялось любовью и уважением к человеку, с которым его столкнула судьба.
По временам юноша впадал в тоску по семье, по своей общине, по родным местам, его мучила мысль, что мать считает его уже погибшим. Но он твердо верил, что в конце концов ему удастся вырваться из плена.
Порой же у него все-таки являлось сильное желание предпринять побег. Скакун был теперь при нем, старое отцовское ружье — также при нем. И как ни было это рискованно, он, вероятно, решился бы на побег. Но теперь ко всем прежним препятствиям присоединялось новое, непреодолимое. Октав считал, что ему необходимо как можно дольше оставаться при Сетевайо, чтобы влиять на вождя в нужном направлении, а побег Питера Марица без Октава был бы предательством по отношению к французу.
К концу года пребывания белых у Сетевайо страну зулусов постигло несчастье: страшная засуха поразила пастбища и поля. Скот бродил по выжженным степям, не находя корма, ручьи и источники иссякли, реки мелели. Население было в отчаянии. Многие приходили к Октаву, умоляя его вызвать заклинанием дождь, а когда он объяснял им бессмысленность их просьб, они с грустью уходили от него и обращались к своим черным заклинателям. Последние, чтобы не нанести ущерба своему званию, объявили, будто гнев неба так велик, что одними своими заклинаниями они не в силах исторгнуть влагу. Им требуется помощь со стороны знаменитого заклинателя, живущего в области свази. Хитрые обманщики таким образом оттягивали время в надежде, что дожди в конце концов должны начаться.
Обычно не слишком внимательный к голосу народа, Сетевайо на этот раз охотно согласился отправить гонцов за знаменитым заклинателем. Последнему были при этом обещаны весьма щедрые награды.
И вот в один прекрасный день по Улунди пронеслась весть, что заклинатель приближается к селению. Октав и Питер Мариц, дремавшие в полуденный зной в своей хижине, услышали громкий шум и ликование жителей и выскочили наружу. Они увидели, что густые толпы людей устремились к реке. Расспрашивая бегущих, они узнали, в чем дело: заклинатель потребовал, чтобы все жители столицы совершили омовение ног, прежде чем он вступит в Улунди.
