Сергей Крупняков - Крылья Киприды
— Откуда ты знаешь про любовь? — Сириск перешел на шаг. — Вы же презираете мужчин!
— Только не в ночь агапевессы. — Гелика открыто и нежно улыбнулась. — Этой ночью любить мужчину — все равно, что любить бога Арея! Так нас учат с детства. Ты мой Арей!
— И тебе неважно, как меня зовут? — спросил Сириск, невзирая на ее чарующую улыбку. Но Гелика неожиданно резко остановилась, поднесла руки к его лицу и нежно прикоснулась к его волнистым, светло-русым локонам.
— Важно, Сириск, важно, — прошептала она. — Кто ты, как попал к нам, что ты любишь, что нет? Ты, я вижу, знатного рода?
— Ты меня знаешь? — Сириск удивился.
— Еще вчера, там, когда вас били, я увидела тебя. Немногие мужчины так переносят удары бича. А ночью я была у храма и слышала твое имя.
Они замолчали и вновь пошли по тропе.
— Здесь недалеко есть небольшое озеро. Хочешь искупаться? — Гелика улыбнулась.
— Да, но…
— Идем скорее, слышишь?
Они шли по узкой тропе. Вдруг неожиданно громкий смех напугал их. Из зарослей выбежали двое. И тут Сириск увидел: впереди бежал Тимон, издавая однообразные звуки: «Му! Му! Му!» А девушка, смешливая, ласково стегала его зеленой пушистой веточкой и приговаривала: «Давай на водопой, давай, мой бычок!»
— Это же Тимон! — прошептал Сириск.
«Му!» — замычал Тимон и тут же получил легкий удар веткой.
— Это у них игра такая, — шепотом ответила Гелика. — Видишь, у Алкиды глаза завязаны. Она должна загнать его в озеро веткой, а он все время должен мычать. Если же она замочит ноги первая, то он выиграл.
Тимон подбежал к небольшому мыску на берегу озера и громко замычал. С другой стороны раздался дружный смех. Алкида, осторожно ступая, шла вперед, изредка помахивая веткой. Тимон поднял с земли камешек и, как только девушка подошла к воде, бросил его на песок. Алкида рванулась и… замочила ноги.
— Ой! — взвизгнула она. Но Тимон был уже рядом. Он нежно взял девушку за руки, поднял их и развязал поясок на хитоне.
— Ты выиграл, — прошептала Алкида. Но Тимон, ни слова не говоря, расстегнул фибулу на ее плече. Светлая ткань соскользнула и задержалась на поясе. Тимон нащупал и потянул узелок. Хитон упал к ногам на еще влажный песок.
— Ты хотела купаться, — прошептал он и нежно прикоснулся губами к розам на ее венке.
— А ты? — чуть слышно прошептала девушка.
— И я тоже. — Тимон сказал это и почувствовал, как ослабевает поясок на его хитоне и нежные руки расстегивают фибулу.
Они с шумом бросились в воду, а Гелика и Сириск, зачарованные увиденным, так и стояли, не спуская с них глаз.
— Нехорошо подглядывать, — прошептал Сириск.
— Сегодня все можно, — ответила девушка. — Агапевесса прекрасна, так учили нас наши жрицы… До первого удара колокола. — Лицо девушки вдруг стало печальным, но на мгновенье. Взрыв смеха на той стороне озера помог ей.
— Ты что? — спросил Сириск.
— Хорошо смеются! — Гелика сломала ветку. — А почему бы и нам не сыграть в «бычка»?
— Я бы хотел осмотреть все вокруг, — как бы не слыша ее вопроса, сказал Сириск.
— Что ты! Это плато очень большое! Да это и опасно ночью! Тут всюду обрывы, а люди здесь бывают только раз в году, весной.
Они пошли по тропе среди высокой травы и зарослей барбариса и дикого винограда. Сириск подошел к обрыву. Он чуть наклонился и посмотрел вниз — пропасть, казалось, не имела дна. Было жутко в этой смертельной темноте.
— Страшно? — с усмешкой спросила она.
Сириск резко подхватил ее на руки и развернул в сторону пропасти.
— А тебе страшно?
Гелика в ужасе взглянула вниз — пропасть простиралась прямо под ней. Одно движение — и она погибнет.
Сириск не знал, что творилось за его спиной. Гилара беззвучно вскинула лук, натянула тетиву, но стрелять не решалась. Она понимала, что пораженный стрелой юноша упадет в пропасть вместе с Геликой. Она бросила лук, выхватила меч, рванулась вперед, но в это время увидела: Гелика уже стояла на ногах, тесно прижавшись к Сириску.
— Ты пощадил меня? — прошептала она.
— А разве можно убить цветок? — Сириск улыбнулся и уже не мог оторвать взгляда от ее огромных, бесконечно родных, давно знакомых глаз. — Всю жизнь я искал тебя, — прошептал он. — Мог ли я подумать, что найду тебя здесь?
— Молчи. — Гелика прижалась к нему плотно-плотно, и они стояли так и молчали. Потом они медленно пошли по тропе, и Гелика сорвала маленький цветок.
— Посмотри, какой он неприметный, этот цветок, а какой душистый.
Сириск не заметил, как их губы слились в нежном поцелуе.
— Но аромат от тебя еще прекраснее, — произнес он.
— Это розовое масло, — улыбнулась Гелика.
— Нет, — Сириск нежно целовал ее лицо. — Это ты, вся, как лучший цветок на свете.
Поняв, что они всецело принадлежат друг другу, он всмотрелся в ее лицо: огромные, голубые глаза — он потрогал веки пальцами, точно сомневаясь, что такое может быть, — темные брови слегка вразлет, нежный овал лица. Он провел пальцами, ладонью по щеке и коснулся ее губ. Гелика опустилась на колени, и он уже не мог остановиться: их хитоны, сами собой, точно лепестки роз, разлетелись в разные стороны, и земля поплыла под ногами…
Было темно, и они лежали среди высокой травы, С той стороны озера все еще доносился смех, крики и плеск воды.
— Ты нежный и добрый. — прошептала Гелика. — Совсем не такой, как я думала. Ты, как прохладный родник в жаркую пору.
— А ты мой костер в зимнюю стужу. Я не мог себе представить, что тут, среди лесов и гор…
Сириск стал читать стихи:
«Сила предательских кубков вина и любовь НикагораК ложу любви сегодня смогли Аглонику склонить…Ныне приносит она Афродите дар девичьей страсти…Пару сандалей, грудные подвязкиСвидетели первых и жарких мучений любвиИ наслажденья, и сна…»
— А что ты принесешь в дар Киприде? — спросила Гелика.
— Может быть, вот это? — И Сириск вынул из ножен Гелики острый как бритва нож. — Зачем он тебе… в ночь любви? — спросил он тихо. Гелика рванулась, но Сириск сдержал ее за плечо.
— Я все знаю, Гелика, я вспомнил. Еще в Афинах мне рассказывал один моряк об этом ноже. И о том, для чего он. Что ж, делай свое дело. Ведь таков ваш закон. — Он подал нож Гелике. — Только когда будешь отсекать мне сонному голову, вспомни, что мы говорили о звездах. И ты знаешь, Гелика, я вдруг понял нечто… Еще там, у озера… мы с тобой говорили о том, что нас объединяло… нечто волшебное… я понял, что это…
— Что же?
— А вот, — он снова лег на траву и, глядя на звезды, прошептал. — «То, что нас объединяет выше всех земных препятствий…»
