Александр Дюма - Двадцать лет спустя
Увидев взволнованное лицо Гримо, он сейчас же понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее, и хотел крикнуть, но Гримо приложил палец к губам и в мгновение ока задул ночник, горевший в другом конце каюты.
Д’Артаньян приподнялся на локте; Гримо стал на колени и, вытянув шею, трепеща от волнения, поведал ему на ухо нечто настолько драматичное само по себе, что можно было обойтись без жестикуляции и мимики.
Пока он рассказывал, Атос, Портос и Арамис мирно спали, как люди, которые уже добрую неделю не знали настоящего сна. Между тем на нижней палубе Мушкетон сначала стоял как в столбняке, а потом спохватился и стал собираться. Блезуа, охваченный ужасом, с взъерошенными волосами, попытался делать то же самое. Вот что случилось с Гримо.
Пройдя в среднее отделение нижней палубы, он начал свои поиски. И тотчас же натолкнулся на бочку. Он тихонько ударил по ней. Она оказалась пустой; Гримо перешел ощупью к другой, которая была тоже пустая. Третья бочка издала глухой звук; она, без сомнения, содержала драгоценный напиток. Гримо присел на корточки возле бочки и стал шарить рукой, стараясь найти, где бы поудобнее приладить бурав. Вдруг ему попался кран. «Отлично, – подумал он, – это сильно упрощает дело». Он подставил свой кувшин, открыл кран и почувствовал, что содержимое потихоньку переходит из одного вместилища в другое. Гримо из предосторожности запер кран и поднес кувшин к губам, чтобы попробовать, так как по своей добросовестности не хотел угощать своих товарищей чем-нибудь таким, за что бы не мог отвечать.
В это время Мушкетон подал свой сигнал. Гримо, опасаясь ночного обхода, юркнул между бочками и притаился.
В самом деле, дверь отворилась, и вошли два закутанных в плащи человека, те самые, которые дали Блезуа и Мушкетону приказ погасить огонь.
Один из вошедших нес фонарь с высокими стеклами, так что пламя не выбивалось наверх. Кроме того, стекла фонаря были прикрыты бумагой, которая умеряла или, вернее, поглощала свет и теплоту.
Человек этот был Грослоу.
Другой держал в руке что-то длинное, гибкое, белое, свернутое вроде каната. Лицо человека скрывалось под шляпой с широкими полями. Гримо подумал, что этих людей привело сюда то же желание, что и его, желание раздобыть портвейн. Он плотнее прижался к бочке и решил, что, если даже его изловят, преступление в конце концов не так уж велико.
Подойдя к бочке, за которой спрятался Гримо, вошедшие остановились.
– Фитиль с вами? – спросил по-английски державший фонарь.
– Вот он, – последовал ответ.
При звуке этого голоса Гримо задрожал, чувствуя, что ледяной холод проник до мозга его костей. Он тихонько приподнялся, вгляделся поверх обруча и под опущенными полями шляпы различил бледное лицо Мордаунта.
– Сколько времени может гореть фитиль? – обратился Мордаунт к своему спутнику.
– Думаю, что минут пять, – отвечал шкипер.
И этот голос показался Гримо немного знакомым. Он посмотрел на его спутника и после Мордаунта узнал и Грослоу.
– В таком случае, – заговорил опять Мордаунт, – вы предупредите ваших людей: пусть будут наготове, но не говорите им для чего. Шлюпка идет за фелукой?
– Как собака за хозяином, на крепкой пеньковой бечеве.
– Так вот, когда часы пробьют четверть первого, вы соберете своих людей и, соблюдая полнейшую тишину, спуститесь в шлюпку…
– Но сначала надо поджечь фитиль.
– Это уж мое дело. Я хочу быть уверенным в том, что моя месть совершится. Весла в шлюпке?
– Все готово.
– Прекрасно.
– Итак, все условлено.
Мордаунт стал на колени и всунул конец фитиля довольно глубоко в кран, так, чтобы оставалось только поджечь другой конец.
Покончив с этим, он поднялся и вынул часы.
– Вы помните? В четверть первого, иначе говоря…
Он посмотрел на часы.
– Через двадцать минут.
– Отлично, – заметил Грослоу, – только я считаю долгом еще раз предупредить вас, что вы оставили для себя самую опасную часть дела и гораздо лучше было бы поручить зажечь фитиль кому-нибудь из наших людей.
– Мой дорогой Грослоу, – отвечал на это Мордаунт, – есть французская пословица: «Каждый сам себе лучший слуга». Я хочу применить ее на деле.
Гримо если не все понял, то все слышал: выражения лиц собеседников дополнили ему несовершенное знание языка. Он видел и узнал двух смертельных врагов мушкетеров. Он заметил, как Мордаунт вставил фитиль. Он слышал пословицу, произнесенную по-французски. Наконец он несколько раз опускал руку в кувшин, который он держал в другой руке, и пальцы его, вместо вина, страстно ожидаемого Мушкетоном и Блезуа, зарывались в мелкие зерна пороха.
Мордаунт и шкипер собрались уходить. В дверях они остановились и прислушались.
– Слышите вы, как они спят? – спросил один из них.
Действительно, сверху через потолок доносился храп Портоса.
– Сам бог предает их в наши руки, – проговорил Грослоу.
– И на этот раз, думаю, сам дьявол не спасет их, – добавил Мордаунт.
С этими словами оба вышли.
Глава XXX
Портвейн (Продолжение)
Гримо слышал, как заскрипел замок. Затем, убедившись, что остался один, он немедленно поднялся и ощупью стал пробираться вдоль стенки.
– Ах, – мог только проговорить он, стирая рукавом выступившие у него на лбу капли пота, – какое счастье, что Мушкетону захотелось пить!
Он спешил добраться до лазейки в перегородке. Все это ему казалось сном, но порох в кувшине был настоящий и доказывал, что это была действительность, хуже всякого предсмертного бреда.
Д’Артаньян, как легко можно себе представить, выслушал все это с возрастающим интересом и, не дослушав до конца, легко вскочил и тотчас же наклонился к уху спавшего Арамиса, прижав его плечо, чтобы предупредить какое-нибудь резкое движение.
– Шевалье, – шепнул он ему, – встаньте, но постарайтесь не делать ни малейшего шума.
Арамис проснулся. Д’Артаньян повторил свое приглашение, сжав ему руку. Арамис повиновался.
– Слева от вас лежит Атос, – сказал он ему. – Предупредите его, как я предупредил вас.
Арамис без труда предупредил Атоса, который спал очень чутко, как все нервные люди; но с Портосом вышло немало возни. Он принялся было спрашивать, зачем да почему так неожиданно прервали его сон, что было ему очень неприятно; но д’Артаньян вместо всяких объяснений зажал ему рот рукой. Затем наш гасконец протянул руки, обнял своих друзей за шею, тесно прижал их к себе и зашептал:
– Друзья, нам необходимо немедленно же покинуть эту фелуку, иначе мы все погибли.
– Как? – проговорил Атос. – Опять?
– Знаете ли вы, кто у нас шкипером?
– Нет.
– Капитан Грослоу!
Д’Артаньян почувствовал, как вздрогнули его друзья, и понял, что его слова произвели надлежащее действие.
