Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т2.
Немцы все еще скакали впереди, как ветер пролетев через маленькую деревушку, где Леру зачем-то свернул налево. Они следовали за ним на север, лошади пронеслись через мелкий ручей, подняв тучу серебряных брызг, потом выметнулись на равнину. Впереди замаячили низкие холмы, и Шарп подумал, не надеется ли Леру в отчаянии спрятаться там.
Вдруг Лоссов коротко вскрикнул, поднял руку и приказал остановиться. Отряд свернул левее, лошади перешли на шаг, потом остановились, и Шарп наконец догнал их, но возмущенный возглас по поводу прекращения погони застрял у него в горле.
Леру был в безопасности. Он доберется до Парижа, записная книжка будет расшифрована. Француз снова возьмет верх. Еще две мили – и он не ушел бы, но этих двух миль у них нет.
Леру пустил коня рысью вдоль холма, поднимавшегося посреди широкой долины, а на склоне его расположился французский арьергард, тысяча кавалеристов. Лоссов разочарованно сплюнул:
– Ничего не поделаешь. Прости, друг мой, – у него был виноватый вид, как будто Шарп мог ожидать атаки полутора сотен немцев на тысячу французов.
Но Шарп следил за Леру.
– Что это он делает?
Француз не собирался присоединяться к своим. Он протрусил мимо строя, Шарп ясно видел, как Леру поднял свой клинок в ответ на салют командиров эскадронов, но он все еще продвигался на север, мимо кавалеристов. Шарп пришпорил коня, направившись ему вслед. Отряд Лоссова двинулся в обход французов, проскакав в полумиле от них. Леру тем временем продолжал движение, сейчас он исчез в небольшой лощине, он скрылся из виду, и Шарп пустил коня в легкий галоп.
Впереди располагался еще один небольшой холм, с которого лощина была бы видна как на ладони. Кони взобрались по склону, мокрые от росы. У Шарпа вырвалось проклятие: он надеялся, что Леру снова поскачет на восток, прикрываясь отрядом французской кавалерии, но тот выбрал еще более безопасное решение. В лощине стояла пехота, три батальона в каре, а чуть подальше – еще два батальона, защищавшие спуск с холма, на котором устроились преграждавшие путь на восток кавалеристы. Леру направился прямо к ближайшему каре. Шарп снова выругался, сунул палаш в ножны и осел в седле.
Хоган тоже устало прилег на луку седла:
– Да, так-то вот.
Французы разомкнули строй, Леру въехал внутрь. Для Шарпа он был уже все равно что в Париже.
Патрик Харпер взмахнул где-то подобранной саблей и покачал головой:
– А я-то уж думал поучаствовать в кавалеристской атаке.
– Не сегодня, – Хоган потянулся и зевнул.
Чуть дальше на восток, примерно милях в трех, дорога кишела отступающими частями. Леру, примкнув к арьергарду, был в полной безопасности: уже совсем скоро пехотные каре соединятся с главными частями французской армии. У Лоссова всего полторы сотни, у французов только в арьергарде две с половиной тысячи, причем есть и пехота, и кавалерия. Последняя надежда Шарп растаяла вместе с утренней дымкой.
Похоже, денек будет чудесным: невысокие холмы, покрытые сочной зеленой травой, усыпали яркие пятна закрывшихся на ночь цветов, первые теплые лучи восходящего солнца коснулись лица Шарпа. Сдаваться не хотелось, но что еще остается? Можно вернуться в Альба-де-Тормес, сесть на берегу реки и пить терпкое красное вино, пока разочарование не сгинет, как вспоминания о прошлогодней комете. Будут другие битвы, другие противники, да и корреспонденты Кертиса – не единственные британские агенты, храбрецов хватает. У него есть надежда, а если она потухнет, всегда остается вино в Альба-де-Тормес.
Бессмысленно, конечно, сожалеть о несбыточном, но Шарп все равно ругал себя за то, что не заставил отряд пуститься в погоню часом раньше. Ему грезились картины того, что можно было бы сделать здесь всего с одной батареей девятифунтовых орудий: вот он разрывает каре, посылая ядро за ядром, а появившиеся из ниоткуда два британских батальона довершают разгром! Хоган, должно быть, думал о том же. Он мрачно оглядел три французских каре:
– Мы не сможем подтянуть ни пушки, ни пехоту до вечера. И это еще самое раннее!
– К этому времени французов и след простынет, сэр.
– Это точно.
Арьергард останется здесь, преграждая дорогу кавалерии, а основные силы Мармона к этому времени уйдут так далеко, что британцам их не догнать. Без пушек или пехоты каре не разбить.
Люди Лоссова дали коням отдохнуть. Они заняли позицию чуть севернее противника, с холма местность просматривалась до самого горизонта. Вражеская кавалерия разместилась в полумиле на юг, на другом холме, пехота была поближе, в лощине, а справа расстилалась широкая долина, где сходились две дороги. Дальняя из них шла от Альба-де-Тормес, именно по ней они преследовали Леру. В маленькой деревушке, где они свернули, дорога встречалась с другой, идущей от бродов. Противник перегородил обе. Леру в безопасности.
На дороге из Альба-де-Тормес вдруг показались британские легкие драгуны, три сотни сабель. Они двигались прямо на французов, но, заметив их, остановились. Отряд выстроился в линию против французской кавалерии, и Шарп уже представлял, как офицеры бросают их в атаку на превосходящего числом врага. Но драгуны не двигались с места; лошади, выгнув шеи, стали щипать траву. Леру в безопасности.
Потом с северо-востока, от бродов, показались новые всадники. Четыре с половиной сотни людей вошли в долину и расположились за британцами. Новоприбывшие выглядели довольно необычно: у них были красные мундиры, как у пехоты, а головы венчали старомодные черные двууголки с медными пластинами, прикрывавшими виски, как будто этот полк состоял только из пехотных полковников. У каждого был такой же длинный прямой палаш, как и у Шарпа. Это были тяжелые драгуны Королевского германского легиона. Они выстроились за легкими британскими драгунами, чуть сдвинувшись влево. Хоган, переводя взгляд с них на противника, неодобрительно покачал головой:
– Этим здесь делать нечего.
Он был прав: кавалерии не расколоть правильно выстроенное пехотное каре. Этот закон войны проверен временем: пока пехота стоит в плотном строю с примкнутыми байонетами, кавалеристам до них не добраться. Шарп много раз стоял в каре и наблюдал кавалеристские атаки: он видел поднятые сабли, разинутые в крике рты, но трещат мушкеты – и лошади падают, а остатки кавалерии, рассыпавшиеся по сторонам каре, сметает следующий залп. Каре не разбить: Шарп видел примеры обратного, но тот строй нельзя было назвать плотным: батальоны были атакованы в момент перестроения, противник врывался между рядами и кромсал шеренги изнутри – такого никогда бы не случилось, будь ряды сомкнуты. Бывало, каре распадалось само, когда пехота трусливо бежала, – но разве же это пехота? Каре Южного Эссекса пострадало лишь однажды, три года назад при Вальделакасе[173]: тогда остатки другого каре бежали к ним в поисках укрытия, врезаясь в плотно сомкнутые ряды и разрывая строй, а французы сидели у них на плечах. Каре, что стоят там, внизу, не дрогнут: в каждом четыре шеренги, передняя уже стоит на колене; они тверды, спокойны и окружены байонетами. Леру в безопасности.
И в безопасности он только потому, что укрылся среди пехоты: вражеская кавалерия, расположившая на западной стороне холма, уязвима для британских атак. Они превосходили британцев числом, но у людей Веллингтона, окрыленных недавней победой, выше боевой дух. До Шарпа донесся далекий звук трубы. Он взглянул направо и увидел, что легкие драгуны начали наступление: три сотни против тысячи, да еще и вверх по склону. Капитан Лоссов издал ликующий крик.
Кавалерия шла в атаку.
Глава 26
Кавалерия двигалась шагом, у драгун было время разглядеть хвастливую гравировку на саблях «Никогда не подведет» и почувствовать страх от внезапного осознания, что гарантия не распространяется на обладателей сабель.
Из-под копыт летела пыль, оседавшая на густой траве. Тени легких драгун неслись впереди с кривыми саблями наголо, как будто разрубая свет восходящего солнца. Долина была тиха, враг недвижен.
Труба пропела второй раз. Кони перешли на рысь, всадники продолжали держаться колено к колену. Треугольные флажки гордо реяли над синими с серебром мундирами. До вершины холма, откуда наблюдал Шарп, донесся далекий топот копыт. Французская кавалерия не двинулась с места.
Лоссов хотел двинуть отряд в долину, чтобы присоединиться к атаке, но майор Хоган покачал головой:
– Мы должны следить за Леру. Он может удрать, – но Хоган и сам понимал, что это маловероятно: Леру был в самом безопасном месте, в середине каре.
Из долины донеслись грубые голоса, приказы. Шарп глянул направо и увидел, как четыре с половиной сотни тяжелых неповоротливых палашей вылетели из ножен. Немецкие тяжелые драгуны наступали шестью эскадронами, три впереди, три чуть сзади, и в каждом эскадроне по две шеренги в сорока ярдах друг от друга, чтобы в случае успеха атаки задние имели возможность свернуть или перепрыгнуть через убитых передними. Немцы шли чуть сзади левее британских легких драгун, надвигавшихся прямо на вражескую кавалерию, расположившуюся на холме.
