Георг Борн - Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1
С сильно бьющимся сердцем следил он за призраком. У него перехватило дух — он узнал таинственную фигуру. Жозэ, крадучись и оглядываясь по сторонам, вышел из тени деревьев и остановился на поляне. Луна освещала его осунувшееся злое лицо. Постояв с минуту и видя, что все спокойно, он неслышными шагами подошел к двери, нагнулся и приложил ухо к щелке.
Он хотел убедиться, спят ли его жертвы, он уже мысленно представлял себе их положение и соблазнительную наружность — глаза его заблистали еще большей алчностью, он уже видел себя обладателем этих бедных, давно преследуемых им женщин, и весь дрожал от волнения и нетерпения.
В Аццо с прежней силой проснулась вся ненависть и злость, так долго кипевшая в нем к Жозэ и его сообщнице. Он вспомнил ночь, когда этот ненавистный монах велел притащить его в монастырь на улице Фобурго, вспомнил лживое показание, данное Жозэ инквизиторам. Уже несколько раз этот негодяй был в его власти, но какой-нибудь случай или неуместное сострадание всегда спасало ему жизнь.
Теперь он решился во что бы то ни стало спасти Энрику и избавить себя от злейшего врага. Мошенник сам попал в западню, из которой ему на этот раз не уйти живому. Мысль эта приводила Аццо в восторг. Его кулаки сжимались и сердце нетерпеливо билось.
Жозэ тихо и осторожно нажал дверь — он надеялся найти ее отворенной и неожиданно и поспешно подойти к постели своих жертв, глаза его горели, губы дрожали от волнения.
Слабая деревянная дверь не поддавалась его напору, следовательно, она замкнута. Это ему было крайне неприятно, так как, несмотря на всю свою ловкость, ему пришлось бы шуметь и этим разбудить спящих. Зато он был уверен в полном успехе, он надеялся, хоть в этот раз, без препятствий удовлетворить свою ужасную страсть.
Жозэ осторожно вытащил из-под рясы великолепный, крепкий и острый кинжал; просунув его между дверью и стеной, он мог теперь легко проникнуть в хижину.
В то самое время, когда монах, нагнувшись, просовывал в щель гладкое острие кинжала, Аццо, как дикий и кровожадный зверь, набросился на него.
Бесшумно и не говоря ни слова, прежде чем Жозэ мог услыхать его и обернуться, цыган схватил его и начал борьбу не на жизнь, а на смерть. Наконец-то настала для Аццо давно желанная минута мщения!
Монах застонал от неожиданного нападения, которого он никак не предвидел — он задыхался в железных объятиях цыгана, навалившегося ему на грудь. Он рассвирепел, попробовал выдернуть кинжал из щели двери и дико вскрикнул, узнав пылавшее мщением лицо Аццо.
— А! Это ты, беглый цыган! — задыхаясь простонал он. — Кто-нибудь из нас двух должен отправиться к черту, чтобы другой мог, наконец, успокоиться!
— Я поклялся извести тебя и нечестивую Аю! — вскричал Аццо, напирая на Жозэ. У него не было никакого оружия, но на этот раз его смертельному врагу все-таки не уйти от него! Он оттащил его от двери, чтобы не дать ему возможности выхватить кинжал, и, собрав все свои силы, бросил его со всего размаха на близ стоявшее дерево. Жозэ ударился о сосновый твердый ствол и без чувств упал навзничь.
В это время дверь хижины отворилась и Энрика, проснувшись от непонятного ей шума, бледная и испуганная, появилась на пороге — она все поняла!
С неистовым бешенством схватил Аццо упавший кинжал. Энрика видела, как Аццо спешил с ним к дереву, к смертельно раненному Жозэ, чтобы сразу покончить с ним. Она закрыла лицо руками и страшно закричала. Ее пронзительный крик пронесся по всему лесу. Аццо оглянулся на Энрику и на минуту остановился.
— Что вы делаете, сжальтесь, что случилось? — в ужасе закричала она.
— Черная тень, преследующая вас и вашего ребенка, явившаяся вам в лесу и сегодня подошедшая к вашей хижине.
— Жозэ! — простонала Энрика.
— Да, Жозэ. Я должен отделаться от него. Воротитесь в дом и закройте за собой дверь, вам не следует видеть того, что сейчас произойдет! — воскликнул Аццо.
Энрика испугалась, взглянув на дикое выражение его лица.
— Он в беспамятстве, на пятнайте ваших рук в его крови! — испуганно просила мать Марии, подходя к цыгану и взяв его за руку.
Между тем живучая натура Жозэ взяла свое, хотя он от удара лишился чувств и получил рану в голову, из которой струилась кровь, все же он быстро поднялся и стремглав побежал в лес.
Аццо вырвался из рук Энрики и с обнаженным кинжалом побежал за убегающим мошенником. Они оба быстро бежали по темному лесу. Жозэ знал, что если цыган настигнет его, то он погибнет, Аццо же сознавал, что Энрике, ее ребенку, Марии Непардо и ему самому плохо придется, если монаху удастся убежать. Поднимаясь на холм, за которым простиралась равнина, Жозэ споткнулся, но как кошка ловко удержал равновесие и снова помчался в густой лес.
Сухие листья и гладкие иглы пин задерживали Аццо, но вдруг он упал на том самом месте, которое Жозэ удалось миновать, он так неосторожно задел за торчащие корни, что с трудом мог подняться на ноги, между тем расстояние увеличилось и с трудом поднявшийся преследователь должен был сознаться, что он не в состоянии догнать негодяя. В сильном бешенстве и досаде он бросил в удаляющегося Жозэ кинжалом, пролетевшим над его головой. Жозэ даже не остановился, чтобы поднять оружие, и с удвоенной быстротой продолжал бежать по направлению к холму. Он смутно чувствовал, что ноги его двигались только механически, что кровь льется из раны и разливается по лицу и глазам — еще несколько минут и он должен упасть!
Аццо яростно вскрикнул, увидев, что от сильного волнения его всегда верный удар не попал в противника, его поврежденная нога отказывалась служить, и он с проклятием упал на траву, видя, что должен оставить преследование. Увидев кровавый след, он утешился тем, что Жозэ, получив такую рану, не дотащится до дороги на Фобурго и упадет в степи, которая так безлюдна, что никто ему не подаст помощи.
По прошествии нескольких часов потащился он обратно к хижине, Энрика и Мария звали его из чащи.
Предполож ение Аццо сбылось, Жозэ в самом деле упал в пустынной долине, рана его была опаснее и глубже, чем можно было предполагать по первому впечатлению.
ОБЛИЧЕННЫЙ
Королева была крайне возмущена, когда на другое утро после побега цыгана ей доложили об этом. Посланный короля, отец Фульдженчио, не мог явиться в более благоприятную минуту. Она хотела иметь подробные сведения о том, как допустили побег такого страшного преступника, на котором тяготело народное проклятие.
С помощью Маттео исповедник короля опять приобрел свое прежнее влияние, так сильно поколебленное безумным поступком великого инквизитора в церкви святого Антиоха. Изабелла исповедовалась и молилась более чем когда-либо и незаметно поддавалась влиянию патера.
