Варвар - Саймон Скэрроу
Паво заворчал, плетясь неуклюжей рысью к северному портику.
- Я сказал бежать, а не ползти! - взревел Макрон.
- Я бегу!
- Я бегу, господин!
- Бегу, господин. - хмыкнул Паво, ускорив шаг, его щеки надулись, а лицо покраснело от напряжения. Он чувствовал, как его сердце колотится в груди. Сухой горячий воздух обжег горло. Ярмо впилось ему в плечо. В армии молодой стажер совершил немало маршей с полной экипировкой, но в обычном темпе. Теперь же он бежал, и напряжение быстро взяло свое. Его прошиб горячий соленый пот.
- А теперь возвращайся сюда! - рявкнул Макрон.
Паво, бормоча себе под нос проклятья, шатаясь, вернулся назад, по его спине стекал пот. Когда Паво попытался развязать ярмо, Макрон опустил левое плечо и нанес удар деревянным мечом в живот новобранца. Паво инстинктивно поднял щит, чтобы отразить атаку. Сила удара застала Паво врасплох. Он отшатнулся, упираясь пальцами ног в песок, чтобы сохранить равновесие., чувствуя дрожь в левом предплечье, которая отражалась в его бицепсах и плечевых мышцах.
- А теперь вперед! - крикнул Макрон. - И на этот раз беги в обе стороны. Я хочу видеть, как ты потеешь.
- Но …
- Не отвечай мне, парень!
Паво побежал.
- Быстрее - взревел Макрон. Паво подобрал мешки с песком и снова побежал по территории.
К восьмому кругу Паво почувствовал, как на подошвах его ног образовались волдыри. Когда он завершил двенадцатый круг, его уверенный бег стал прерывистым и бешеным, и его ноги умоляли его остановиться. Тошнота подступала к задней части его горла. Тем не менее он бежал. У него болели ноги. На шестнадцатом круге его волдыри лопнули, и горячий песок втерся в открытые язвы, причиняя ему сильный дискомфорт каждый раз, когда он ставил ногу на землю. Он стиснул зубы и практически споткнулся на последнем круге. Наконец, он с жадным вздохом облегчения добрался до ступенек портика, и правый бок пронзил болезненный спазм. Со слабым стоном он поднял голову, и его вырвало прямо на песок.
- Встать!- загудел Макрон. Паво попытался что-то сказать между прерывистым дыханием, но легионер прервал его. - Первое правило любой драки - никогда не падать. Если ты оказался на заднице, значит ты уже мертвец.
Паво устало поднялся на ноги.
- Осталось еще десять кругов, - сказал Макрон.
- Десять? - Паво фыркнул. - Но …
- На этот раз быстрее! Вложи в этот забег немного кровавого пота.
Паво накренился, уперев руки в колени, слюна свисала с его губ. Его щит тяжело висел в левой руке, а правая была отягощена походным ярмом. Сухожилия его запястий горели от напряжения, когда он удерживал оба предмета в вертикальном положении, а боль скручивала мышцы плеча в мучительные узлы.
- Мы никогда так не тренировались в нашем легионе, господин, - прохрипел он. - Только не со всем этим проклятым снаряжением.
- Во Втором Легион тоже так не тренируют, - ответил Макрон. - Я научился этому, когда был пацаном, лет на пять моложе тебя. Мне посчастливилось тренироваться у отставного гладиатора. Он научил меня нескольким своим секретам.
Паво глотнул воздуха: - Как его звали?
- Драба Эфиоп. Лучшего фехтовальщика я не встречал.
- Никогда о нем не слышал.
- Жалко. Ты многому мог бы научиться у этого человека. Хотя его больше нет, но есть я. И я собираюсь передать тебе то, чему научился у него. Первое правило: если ты понял, что для тебя хорошо, ты приемлешь каждое слово близко к сердцу.
Между судорожными вдохами Паво сплюнул на землю. - На случай, если это ускользнуло от вашего внимания, оптион, в юности я много тренировался с мечом, причем у гладиатора, гораздо более известного, чем ваш Драба. Феликс был одним из лучших бойцов Арены. И он никогда не заставлял меня бегать туда-сюда, снова и снова, химеры всех забери.
Макрон терпеливо покачал головой. - Чему бы тебя ни учил Феликс, на Арене это не поможет. Капитон сражался как настоящий гладиатор против Бритомарис и проиграл. Что тебе нужно, так это забыть основные принципы гладиаторского боя. Как я уже сказал, мы должны работать над новым способом победы над варваром. Видишь ли, Драба умел обращаться не только с мечом. Он работал ногами. Его вроде бы лишние движения утомляли его противника, и тогда он наносил решающий удар.
Паво вопросительно взглянул на Макрона:- Почему вы брали уроки у гладиатора?
- Скажем так, мне нужно было свести счеты, и Драба помог мне это сделать. А теперь пошевеливайся!
- Да, господин.- Новобранец вздрогнул, выпрямившись, и, пошатываясь, побежал по тренировочной площадке, его мускулы провисли под тяжестью походного ярма, щита и доспехов. Но тот факт, что он обращался к Макрону, как «господин», сказал оптиону, что он добился чего-то от своего юного подопечного. Паво, наконец, направил свою агрессию на тренировку. Макрон удовлетворенно кивнул сам себе, когда Паво направился на следующий круг. Мрачная решимость отразилась на его лице.
Остаток утра прошел для Паво в тумане пота и агрессии. После двадцати кругов по тренировочному полигону оптион заставил его выполнить набор вызывающих тошноту силовых упражнений под неумолимым солнцем. Паво выполнил сотню скручиваний пресса и серию подъемов ног в висе на деревянных столбах, установленных на высоте головы у портиков на западной стороне тренировочной площадки. Затем он тренировался перетаскивать две свиных шкуры, набитых песком, по одной в каждой руке, из одного конца тренировочной площадки в другой. К концу тренировки Паво едва мог двигаться. Мышцы его болели и окоченели, вены сжались, как натянутая веревка. Жизнь в качестве военного трибуна была относительно мягкой для его тела по сравнению с трудностями, которые приходилось терпеть рядовым легионерам, и Паво уже давно не тренировался с такой интенсивностью. Но с каждой каплей пота и напряжением сухожилий он начал получать удовольствие от вставшего перед ним испытания. Новости об Аппии заставили Паво переориентировать свои мысли. Теперь он пообещал удвоить свои усилия. Если он не мог обрести свободу, по крайней мере, он мог позаботиться
