Кости холмов. Империя серебра - Конн Иггульден
Скачка на бешеной скорости по черной земле слегка отрезвила Чингиса, в области левого глаза больно стучало, отдавая в висок. Он вспомнил, что где-то поблизости текла река. Мысль опустить голову в ледяную воду манила и не давала покоя.
От веселого настроения не осталось и следа, когда Чингис заметил во мгле движение на фланге. Сердце не успело ударить дважды, а в голове уже пронеслась мысль, что, возможно, он сильно рискует жизнью, не взяв с собой ни знамен, ни барабанов, ни всего прочего, что возвещало бы на всю округу о приближении хана. Затем он снова вонзил пятки в бока лошади и с яростным криком направил животное вперед. Должно быть, это люди Джелме окружали его с обеих сторон. Словно умалишенный, Чингис мчался в самый центр линии нападавших, туда, где рассчитывал встретить своего темника.
Хасар и Хачиун скакали чуть позади, а потом Чингис увидел Джучи. Прижавшись всем телом к седлу, он догонял отца, все время подбадривая криками своего скакуна.
Возглавленная самим ханом рваная колонна всадников неслась в направлении передовой линии войска Джелме. Двое упали, когда их лошади споткнулись о невидимое препятствие. Не в силах остановиться, новые всадники налетали и валились на упавших лошадей и людей. Еще трое вылетели из седел, когда их лошади сломали ноги. Некоторые мужчины вскакивали и смеялись как ни в чем не бывало, тогда как другим больше не суждено было подняться. Но Чингис ничего этого не замечал, столь сосредоточен он был в тот момент на опасности, исходившей от войска Джелме, и так увлечен скачкой наперегонки с дерзким сыном.
Джучи не предупредил Джелме, смолчал и Чингис. Если сын решил поиграть на нервах взволнованных воинов с натянутым луком в руках, то отец, едва раскрыв рот, лишь подавил внезапный хмельной озноб. Чингис мог только скакать.
Джелме не спешил отдавать приказ и вглядывался в темноту. Прежде он распорядился обойти с флангов приближавшуюся колонну всадников, и теперь они неслись прямо в приготовленную для них ловушку. Хотя в свете звезд трудно было что-либо разглядеть и все они слились в однообразную черную массу, Джелме достаточно было только скомандовать – и дождь стрел в тот же миг обрушился бы на врага.
Он колебался. Неужто впереди мчался Чингис? Кто еще мог поступать так безрассудно? Хотя никаких предупреждений от него никто не слышал. Джелме понимал, что не позволит врагу вклиниться в передовую линию отборного войска. Противника сначала следовало обстрелять из луков.
Вместо этого полководец напрягал зрение, крутил головой то вправо, то влево, пытаясь разглядеть живые тени. Мог ли это быть хан? Джелме готов был поклясться, что слышал пение впереди. В той серой массе, что неслась на него, кто-то пел. В темноте лишь одного полководца освещал свет факела – чтобы заметили и разглядели. Джелме поднял руку – и тысячи луков согнулись как один, готовые к выстрелу.
– По моей команде! – прокричал полководец как можно громче.
Ветер холодил пот на его лице, но Джелме это не волновало. Не у кого было спросить, и сейчас никто не подсказал бы ему, что делать. Решение мог принять только он сам. Взглянув последний раз на приближающихся черных всадников, он напряженно улыбнулся и нервно закачал головой. Он не знал, как поступить.
– Не стрелять! – вдруг прокричал он. – Подпустить ближе! Разомкнуть строй!
Сотники и десятники повторили приказ отрядам. Джелме ждал, что произойдет дальше. Либо всадники остановятся, либо будут атаковать. И он позволил серой массе приблизиться на сотню шагов, и всадники очутились глубоко между флангами. Осталось только пятьдесят шагов, но тени по-прежнему следовали за тем, кто вел их на верную гибель.
Лишь теперь он заметил, что некоторые из них сбавили темп, а с флангов послышались голоса узнавших друг друга друзей и родных. Джелме наконец отбросил сомнения и поблагодарил Отца-небо за то, что предчувствие не подвело. Но, обернувшись назад к передовой линии войска, он только раскрыл рот от неожиданности. Плотная масса всадников вклинилась в передний отряд с оглушительным шумом. Кони и люди падали друг на друга, воины Джелме вновь натянули луки и взялись за мечи.
– Свет! Принести свет! – крикнул Джелме, и рабы бросились сквозь ряды воинов, чтобы осветить кучу стонущих тел и ржущих, бьющих копытами коней.
Признав посреди всей этой массы Чингиса, Джелме даже чуть побледнел, боясь, что хан оторвет ему голову. Возможно, ему следовало отступить и освободить им путь? Когда хан открыл глаза и выругался, Джелме с облегчением вздохнул. Изрыгая проклятия, Чингис с трудом присел, и Джелме тут же подал знак двум воинам помочь хану встать. Но тот отклонил их помощь.
– Где ты, Джелме? – позвал Чингис, покачивая головой.
Джелме выдвинулся вперед и нервно сглотнул слюну, заметив кровь на лице хана, когда тот провел рукой по подбородку и отошел в сторону.
– Здесь, повелитель, – ответил Джелме, стараясь глядеть прямо.
Он не смел смотреть на других пострадавших, хотя и узнал сердитый голос Хасара, пытавшегося сбросить с себя чье-то бесчувственное тело.
Чингис повернулся к Джелме и наконец удостоил его вниманием:
– Скажи-ка, командир, кто-нибудь доскакал до твоей передовой линии раньше меня?
– Кажется, никто, повелитель, – немного оторопев, ответил темник.
Удовлетворенный ответом, Чингис устало кивнул на тех, кто остался позади него:
