Генри Триз - Закат викинга
Все воины, стоявшие на поляне, подняли боевые топоры и потрясли ими в воздухе. Они поклялись не говорить об этом никому и никогда.
После этого все повернули назад, захватив с собой мертвого волка. Его нес Груммох, потому что это был зверь огромных размеров. Когда показался вигвам Гичиты, Груммох передал его Хеоме, и тот с трудом поволок добычу к жилищу своего отца.
Хеоме положил волка к ногам старого вождя и рассказал, как получилось, что он убил дикого зверя. Викинги стояли позади, скрестив руки на груди и кивая головами при каждом его слове.
Вначале на лице Гичиты отразилось сомнение, но когда он увидел, что и Харальд, и Груммох подтверждают слова сына кивками, он созвал старейшин племени беотук и торжественно провозгласил, что Хеоме отныне признается храбрецом и настоящим мужчиной.
Женщины ободрали волка и сделали из его шкуры головной убор для Хеоме. Его новое имя теперь стало «Победитель Волков».
Когда вернулся Ваваша, несший на шесте добытого на охоте оленя, и увидел Хеоме, важно вышагивающего в своем новом уборе, он удивленно спросил, что произошло.
Харальд поведал ему, как Хеоме показал себя настоящим воином. Тогда Ваваша подбежал к брату и заключил его в объятья, чуть не плача от радости.
Но викинги заметили, что Хеоме поспешил освободиться от братских объятий, презрительно скривив рот. Это больно задело Вавашу.
Груммох прошептал:
– Не совершили ли мы ошибку, братец?
– Возможно, – так же шепотом ответил Харальд. – посмотрим, что решат боги. Мы поклялись хранить тайну. С этой минуты мы должны забыть о происшедшем.
Надо сказать, что многие викинги в эту праздничную ночь пожалели о клятве, которую принесли днем на поляне. Они терпеть не могли заносчивых трусов, потому что сами были настоящими воинами.
15. ПУТЕШЕСТВИЕ ВГЛУБЬ СТРАНЫ
Весна была в полном разгаре. Деревья покрылись густой листвой, по лесным полянам в бесчисленном количестве носились молодые олени и лисы. Не было дерева, на котором бы птицы не свили гнезда. Орлы и ястребы парили в синем небе, гоняясь за добычей для птенцов.
Тогда Гичита созвал все племя и заявил:
– Настало время покинуть стойбище в лесах и двинуться в сторону великих равнин, где мы сможем запасти столько мяса и шкур, что хватит накормить зимой и одеть хоть весь белый свет. Готовьтесь, настало время путешествий, надо воспользоваться хорошей погодой, если мы хотим, чтобы наши каноэ спокойно прошли по рекам и озерам.
В течение двух следующих дней воины латали и смолили длинные кожаные каноэ и спустили их на воду. Они загрузили все необходимое для весеннего путешествия: и сушеное мясо, и туши молодых оленей, и меха, и бурдюки с вином, и, конечно, оружие.
«Длинный Змей» по-прежнему стоял на якоре возле берега, и викинги тоже занялись подготовкой драккара к плаванию. Они собирались последовать за беотуками, не зная хорошенько, что их ожидает.
Накануне отплытия Ваваша взошел на корабль викингов и сказал:
– Гичита, мой отец, возглавит наш поход, и Хеоме, вновь обращенный воин, будет рядом с ним, в его каноэ. Позвольте мне, мои новые братья, поплыть с вами на вашем большом деревянном каноэ. Я мечтал об этом с того самого мгновения, когда оно впервые приблизилось к нашему берегу.
Харальд пожал его большую смуглую руку.
– Мы охотно возьмем тебя с собой, Ваваша, – сказал он. – Ничего другого я и сам не желал бы. Ты сделаешься первым краснокожим викингом!
Тогда все норвежцы засмеялись от удовольствия, а Гудбруд Гудбрудссон подарил ему свой железный шлем с бычьими рогами и инкрустациями из меди и граната.
Ваваша был рад подарку и поклялся носить его не снимая в знак их нерушимого братства, хоть шлем и был довольно тяжелым. Когда судно отчалило от берега, Ваваша встал рядом с Харальдом и Груммохом на носу корабля, и все викинги готовы были поклясться, что они не встречали более красивого воина даже во фьордах своей далекой родины.
– Вот если бы он вооружился настоящим боевым топором вместо этого своего топорика, похожего на клюв дятла! – заметил Торнфинн.
– Не беспокойся, – сказал Гудбруд, – этот дятел может наделать дел не меньше, чем твой огромный нож мясника! Уверяю тебя, друг мой, стоит Ваваше только ткнуть своим топориком, и человек тут же – брык, и дух из него вон! А тебе надо еще раскрутить над головой свой кусок железа, насаженный на древесный ствол, прежде чем нанести удар. И вот ты уже и выдохся!
– Я готов поклясться, что ты и сам стал наполовину краснокожим. И почему ты до сих пор не носишь кожаную рубаху с каемочкой?
– Я уже об этом думал, дружище, – отозвался Гудбруд. – Эти рубахи очень теплые и куда более практичны, чем моя короткая шерстяная куртка.
На что Торнфинн фыркнул:
– Ступай и раскрась свою рожу, дикарь!
Но в глубине души Торнфинну нравились беотуки, и особенно Ваваша, который наверняка в дальнейшем станет великим боевым вождем, каким мог бы стать, как ему думалось, и всякий норвежский викинг.
Все было бы хорошо, но две вещи постоянно тревожили Харальда Сигурдссона. Во-первых, сон, который снился ему почти каждую ночь. Он видел во сне свою жену и обоих сыновей. Они стояли на вершине холма над фьордом, и, протягивая к нему руки, спрашивали его взглядом, когда же он наконец вернется домой. А во-вторых, его беспокоило поведение новоиспеченного воина, Хеоме, который не упускал ни единого случая, чтобы не напомнить всем и каждому о проявленной им доблести во время охоты на волка.
В первый же день их путешествия на запад Харальд отвел Груммоха в укромное местечко на носу корабля и сказал:
– Груммох, мой боевой друг, мне хотелось бы задать тебе два вопроса.
Груммох почесал свою лохматую голову:
– Давай, брат мой названный, спрашивай. Надеюсь, ты не захочешь узнать, откуда появляется ветер, или отчего луна делается круглой, как тарелка. Я признаюсь тебе открыто, на эти вопросы у меня нет ответов. Надеюсь, что со всеми остальными вопросами я справлюсь.
«А где зарождается прилив?» – чуть было не спросил Харальд, но шутка замерла у него на губах. В эту минуту он не был расположен шутить.
– Не думаешь ли ты, что было бы разумнее развернуть корабль и направить его на восход, туда, где наш дом, а вовсе не туда, где садится солнце? – задал он свой первый вопрос.
– Мне это тоже приходило в голову, – откликнулся Груммох. – Мы уже давно не были дома. Но подумай сам: нас стало вполовину меньше с того времени, как мы покинули родные берега. Разве что нам удалось бы уговорить десятка два беотуков сопровождать нас, иначе мы представим жалкое зрелище в открытых морях. К тому же, не в обычае норвежцев возвращаться без добычи, а мы пока что не добыли никаких сокровищ. Я надеюсь что там, в землях беотуков, мы, может быть, обнаружим серебро или золото, или, если боги будут милостивы, то и драгоценные камни, которые ничего не стоит привезти на «Длинном Змее». Тогда мы вернулись бы домой сознавая, что все это долгое путешествие было не понапрасну. Ответил я на твой первый вопрос, друг мой?
