Ефим Курганов - Шпион его величества

Передаю услышанный мною рассказ слово в слово. Но начну с общеизвестных фактов, с которых начал и Кутайсов.

Граф Луи Мари Жак Амальрик де Нарбонн был избран начальником национальной гвардии одного из департаментов Франции. Было это в 1790 году. Прибыв в Париж, он узнает, что теткам короля Людовика XVI угрожает опасность, в том числе и принцессе Аделаиде (когда-то он был ее камер-юнкером).

Граф берет теток короля под свою защиту, в качестве начальника национальной гвардии добивается, чтобы был подписан декрет Конституционного собрания, разрешающий им выезд из Франции. Более того, граф лично сопровождает их до Рима.

Впоследствии де Нарбонна объявляют в революционной Франции вне закона. Он живет в Англии, скрывается у своей приятельницы знаменитой мадам де Сталь в ее швейцарском замке Коппе. Во Францию граф решает вернуться лишь во время консульства Бонапарте. Его поначалу не продвигают по службе, но зато и не арестовывают, что уже было немало.

И, наконец, граф Нарбонн, благодаря случаю и благодаря своей феноменальной хитрости, резко прорывается вверх и не сразу, но становится в итоге при Бонапарте кем-то вроде главного шпиона.

Это все, что я хорошо знал и без Кутайсова, но вот добавления, которые он сделал, были просто ошеломительными, настолько ошеломительными, что в них как-то трудно поверить, во всяком случае сразу. Но Кутайсов утверждает, что эти сведения вполне достоверные и были им получены через Талейрана. Еще он ссылается на какие-то неизвестные в печати письма мадам де Сталь, конечно, имеющей что рассказать о своем старинном приятеле графе де Нарбонне.

Итак, совершенно новое, неслыханно новое в информации генерала Кутайсова сводится к следующему.

Граф Нарбонн – вовсе не граф Нарбонн. Ни больше ни меньше. А скорее, он принц. Вот так-то. Услышав такое, я, естественно, опешил, но виду не показал, продолжал спокойно слушать.

Кутайсов вопросительно смотрел на меня: он ожидал увидеть на моем лице явные следы изумления, и ему хотелось удивить начальника военной полиции, но я помалкивал.

Принцесса Аделаида приходится теткой несчастному королю Людовику XVI. Как-то очаровательная принцесса ненароком забеременела от наследника-дофина, то бишь от своего родного племянничка. Дабы скрыть грех принцессы, из Пармы вызвали графиню Нарбонн. Последняя, естественно, согласилась назваться матерью ребенка.

Мальчик воспитывался под опекой принцессы Аделаиды, которая души в нем не чаяла. Когда он немного подрос, она назначила его своим пажом, а затем и камер-юнкером. Но, конечно, мнимый де Нарбонн отлично знал и знает, что в его жилах течет королевская кровь. И это объясняет, почему Нарбонн спасал тетку короля: он спасал не тетку короля, а свою родную мать и свою мнимую мать.

Да, этот светский шалопай и придворный хитрюга, выходит, оказался верным сыном. Хитрость в соединении с верностью – это довольно редкое сочетание. Вправду говорят, что де Нарбонн чрезвычайно опасен.

Не знаю, верить ли до конца этой истории, но на заметку ее взять надо.

Так что не исключено, что к нам едет не граф де Нарбонн, а принц Бурбон!

В общем, можно сказать, что этот завтрак у графа Александра Ивановича Кутайсова получился просто захватывающим.

После обеда пришел старик аптекарь. Принес новую записку, переданную из Варшавы.

Случилось удивительное: мальчишка свел знакомство с самим бароном Биньоном, послом и по совместительству резидентом Бонапарта в Варшаве. Более того, каким-то непостижимым образом он втерся Биньону в доверие, более того, cумел себя выдать за активного сторонника Бонапарта.

Но поразительнее всего вот что: барон Биньон сказал мальчишке, что берет его к себе секретарем (что не удивительно: Закс-младший знает кучу языков).

Вот так-то! Это совершенно неслыханная удача. Ни одному из моих сотрудников такое никогда до сих пор не удавалось.

Я велел передать старику, чтобы сын его, не раздумывая, соглашался на предложение барона Биньона.

И еще поблагодарил его за сына – старик чуть не зарыдал при этом. И хотел уже вручить ему пачку ассигнаций, но он настолько решительно замахал руками, что мне даже стало стыдно за себя.

Никак не думал, что самых больших патриотов России я встречу в виленских жидах. Тут есть какая-то загадка, но я не берусь ее разгадывать (может быть, потом, когда на покое примусь за свои мемории).

Мне так же непонятно и то, зачем поляки столь упорно цепляются за Бонапарта, ведь он никогда не даст им свободы, а вот государь Александр Павлович в своих заигрываниях с ними может зайти достаточно далеко. Поляки могли бы им пользоваться, и это было бы умно, но они предпочитают измену. Да, странно и непоследовательно они себя ведут, в высшей степени странно.

Но какой чудный мальчишка оказался! А ведь закончится война, опять засядет за свой «Зоар» или, скорее всего, побежит все-таки к ребе Шнеуру-Залману, что очень жаль – столь даровитых шпионов, на самом деле, я почти не встречал на своем пути. Но ничего тут не поделаешь, деньгами ведь его не заманишь. Одно утешение, что он сейчас еще успеет пригодиться России-матушке – война ведь даже и не началась еще.

Интересно, как его захочет использовать барон Биньон? Может, в Вильну зашлет? Тут-то мы всех и вывели бы на чистую воду. Но оставим пока мечтания.

Около семи часов я встречался с государем.

Завидев меня, он тут же со смехом сообщил, что графы Кочубей и Нессельроде, заправляющие внешней политикой Российской империи, уже получили известие о готовящемся визите дивизионного генерала Нарбонна. Кочубей, говорят, был к Александру Павловичу прежде очень близок, но теперь между ними охлаждение. Тем не менее именно ему император поручил заведывание внешними сношениями, и это не случайно – граф занимается дипломатией чуть ли не с детских лет. Поручить-то поручил, но говорит о Кочубее и напарнике его Нессельроде с явной издевкой.

Так, совсем уже издевательски, государь добавил: «Кажется, милейший Санглен, они узнали об этом последними, но все-таки узнали до приезда графа, могло быть гораздо хуже».

Кстати, о королевском происхождении Нарбонна Александр Павлович прекрасно осведомлен, это я ничего не знал, хорош начальник высшей воинской полиции! Ничего не скажешь!

Заговорили о министре Балашове.

– Санглен, он тобой недоволен, – сказал государь.

– Почему же, ваше величество? – осведомился я.

– Ты чересчур успешно разыскиваешь французских шпионов, – улыбаясь, отвечал он и добавил потом, подмигнув мне: – Так ты всех переловишь со своими резвыми ребятами, и ему ничего не останется. Пожалел бы человека.

– Ваше величество, – парировал я. – Ежели бы вы с Балашовым могли только представить себе сколько тут бонапартистов! Работы хватит не только на меня да на него, а на целую дюжину сыскных учреждений. Да тут все почти что за французов. Поголовно! Одни только жиды за вас!