Теофиль Готье - Железная маска (сборник)
В голосе Маргариты звучало волнение.
– Успокойтесь, принцесса, я не совершил преступления и достоин вашей дружбы.
– Итак, говорите.
Принц рассказал Маргарите, как он встретился между Блуа и Туром с Рене и как потом еще раз увидел Рене в гостинице по дороге в Божанси.
– О, боже мой! – воскликнула Маргарита. – Так, значит, наш друг Ноэ и вы – те самые дворяне, которых хотел повесить Рене.
– Совершенно верно.
Принц объяснил, в каком он неприятном положении оказался, когда явился в Лувр, и в какой ужас повергла его репутация отравителя, которой пользовался Рене.
– Чтобы защитить нас от Рене, Пибрак вздумал представить нас королю, – рассказывал Генрих.
Рассказав принцессе о своем первом свидании с Карлом IX, Генрих поведал, как отважно Ноэ проник в комнату Паолы и подслушал, против своей воли, признания суеверного итальянца.
– Это подало мне мысль разыграть перед Рене роль колдуна. Мне помогло стечение обстоятельств.
И Генрих сообщил о похищении Годольфина и Паолы. Он скрыл от Маргариты только свою страсть к прекрасной Саре Лорио, существование отверстия в стене и свое настоящее имя. Он по-прежнему остался в ее глазах беарнским дворянином де Коарассом.
– Бедный друг мой! – сказала Маргарита. – Вы правы: если бы королева узнала истину, она приказала бы повесить вас на Гревской площади.
– Но она ничего не узнает.
Маргарита ответила не сразу. Наконец, подняв голову, она сказала:
– До сих пор все шло превосходно.
– Правда.
– Меня, однако, пугает будущее.
– Бог с ним!
– Как, вы будете продолжать вашу роль?
– Да, но это будет трудно. Однако Рене ведь узнавал же будущее благодаря ясновидению Годольфина. Отчего бы и мне не воспользоваться им?
– Правда… но…
Маргарита задумалась.
– Я тоже доверю вам тайну.
– Я слушаю, ваше высочество.
– Королева-мать однажды приказала переделать весь Лувр – когда король был в Сен-Жермене. Она велела проделать коридоры в стенах и местами пробить отверстия.
Генрих вздрогнул, вообразив, что принцессе известно о существовании отверстия в ее комнате.
– Однажды я заметила, что ее величество шпионит за мной – в стене моей комнаты просверлили отверстие.
Беспокойство Генриха усилилось.
– Вследствие своей подозрительности королева вздумала следить за мной. Ах, я забыла сказать вам, что я в то время занимала не эту комнату, а другую, в конце коридора.
Генрих вздохнул свободнее.
– Раз я заметила глаз, наблюдавший за мной…
– Глаз королевы?
– Да. Я отправилась к ней и объявила, что, несмотря на все уважение к ней, пожалуюсь королю, если она не разрешит мне перейти в другую комнату и не поклянется, что в новом помещении стены остались нетронутыми.
– Что ответила королева-мать?
– Королева испугалась гнева короля и дала мне клятву, о которой я просила; она слишком суеверна и не решится нарушить ее.
– Прекрасно.
– Погодите, – продолжала Маргарита, улыбаясь. – Некоторое время спустя обстоятельства, о которых я считаю бесполезным рассказывать вам…
«Так! – подумал Генрих. – Бьюсь об заклад, что речь идет о моем кузене Гизе».
– Некоторые обстоятельства заставили меня не доверять королеве; я отчасти ударилась в политику…
– Неужели! – улыбнулся Генрих.
– Но взгляды мои расходились со взглядами королевы-матери; я принимала у себя лиц, не пользовавшихся ее расположением. Хотя королева не подсматривала за мной в отверстия, пробитые в стене, но каждую минуту могла войти ко мне… И тогда я придумала способ не попасться.
Генрих улыбнулся.
Маргарита протянула руку к сонетке, проведенной в комнату Нанси.
– Мы с Нанси придумали просверлить отверстие, но не в стене, а в потолке кабинета королевы Екатерины, когда она уезжала на месяц в Амбуаз. Комната Нанси расположена как раз над кабинетом королевы. Мы подняли один из квадратов паркета и просверлили отверстие. Когда я занималась политикой, Нанси уходила в свою комнату и поднимала квадрат, чтобы убедиться, что королева у себя. Затем, когда она приводила в движение шнурок, осторожно, чтобы не зазвонил колокольчик, я, заметив это, выпроваживала посетителей через маленькую дверь.
– Недурно придумано, – сказал Генрих.
– Неправда ли? Но я уже не занимаюсь политикой.
– Вы уже не пользуетесь отверстием?
– Нет. Однако Нанси наблюдает на своем посту, потому что вы здесь…
– Ваше высочество объяснит мне теперь…
– Почему я вспомнила об отверстии?
– Да.
– Мы посвятим в нашу тайну Нанси. Она станет подслушивать все, что будет происходить в комнате королевы.
– А я буду передавать об этом королеве на следующее утро.
– Да. Таким образом, вы по-прежнему будете пользоваться репутацией хорошего колдуна.
Маргарита дернула за шнурок. Через несколько секунд вошла Нанси.
– Дитя мое, – сказала принцесса, – уже девять часов, проводи господина де Коарасса в твою комнату.
– Зачем, ваше высочество?
– Укажи ему известное тебе отверстие. Он послушает, о чем будет говорить королева Екатерина с президентом Реноденом, который скоро должен прийти.
Слова принцессы окончательно успокоили Генриха.
– Хотя я и рассказал королеве Екатерине о тайнах Рене, но оказался бы в большом затруднении завтра, потому что не смог бы передать ей, каким способом Реноден хочет спасти парфюмера.
Принц, втихомолку посмеиваясь, размышлял: «Странное здание Лувр. Здесь у каждого есть потаенное отверстие для наблюдения за другими, но никто не догадывается, что и другие прибегают к тому же самому способу. Королева шпионит за дочерью и не подозревает, что дочь в свою очередь наблюдает за ней, а последняя и представить не может, что у меня тоже есть тайный наблюдательный пункт…»
– Идите скорее! – торопила Маргарита.
Она протянула ему руку для поцелуя, а Нанси отворила дверь в коридор и втолкнула в нее принца.
– Скорее! – повторила она.
Генрих и Нанси на цыпочках поднялись в комнату камеристки, в которой не было зажжено огня. Только на полу блестела светлая точка.
– Вот отверстие, – сказала Нанси.
Генрих лег ничком и увидел прямо перед собой стол, за которым он только что гадал королеве. Екатерина сидела около стола. Напротив нее разместился лысый человек в черном одеянии. Это был Реноден.
– Слушайте внимательно, – сказала Нанси, – я ухожу.
Хорошенькая камеристка на цыпочках вышла из комнаты и отправилась к принцессе Маргарите, которая всецело посвятила ее в свою тайну.
Генрих внимательно слушал то, что Реноден говорил Екатерине…[78]
