Время дракона - Светлана Сергеевна Лыжина
- Вот, значит, как? - изумился Влад, но вдруг подумал, что всё это не так уж невозможно, ведь змей появился возле входа в храм, в том месте, которое символизирует подземный мир и ад. В том месте на стенах храмов нередко изображали дьяволов, и это значило, что дьявол вполне мог там прижиться. Не было удивительным и то, что дьявол, появившись возле могилы, переполз оттуда в середину храма, в мир живых, ведь дьяволы частенько так делали.
- Будь моим новым хозяином! - шипел змей, привстав на задние лапы и заискивающе глядя на человека.
- Наверно, ты голоден? - усмехнулся тот.
- Да... - послышалось в ответ.
- А если я не дам тебе есть, что с тобой станет? - продолжал насмехаться Влад.
- Сжалься! - змей, стоя на задних лапах, склонил голову набок, будто желал понравиться, но молодой государь только рукой махнул:
- Не прикидывайся! Ничего с тобой не сделается. Ведь ты дьявол, и голодная смерть тебе не грозит.
- Не грозит, - согласился змей, разочарованно опускаясь на четыре лапы. - Не грозит. Но разве у пророка Моисея не сказано, что меч питается телами и кровью врагов и головами вражеских начальников?
- А ты здесь причём?
- Меч это тоже я. Я - меч, потому что твой отец велел изобразить меня на клинке меча, - прошипела тварь и облизнулась.
Теперь она сидела перед Владом, как сидела бы собака в ожидании приказаний, что дало юному государю новый повод для язвительного замечания:
- А! - сказал правитель. - Так это не ты просишь у меня еду, а потерянный меч моего отца? Смотри-ка, какой хитрый! Ты можешь стать и мечом, и псом, выпрашивающим косточку, и всем, чем угодно, лишь бы добиться своего.
Беседу прервал звук открывающейся двери. В дверном проёме, который по сравнению с полумраком храма казался очень светлым, показались чёрные рясы. Сперва вошёл настоятель, за ним отец Антим, за ними - ещё несколько монахов, тащивших верёвки с крючьями и лом, а последним был монах, несший долото и молоток.
Змей тут же исчез. Может, спрятался в тёмном углу, а может, растворился в воздухе, но Влад перестал видеть это существо, а тем временем настоятель, успевший заметить, что государь стоит посреди храма и глядит в пол, начал беспокоиться. Поведение венценосного гостя показалось отцу Доментиану явным признаком недовольства, так что монах вкрадчиво произнёс:
- Сыне, мне сказали, ты желаешь вскрыть могилу. Я понимаю, что тобой движет. Я хорошо понимаю и прошу тебя не гневаться на брата Антима. Брат Антим не желал тебя укорять. Говоря о том, что беспокоить мёртвых не положено, он лишь предупредил тебя о возможных пересудах, которые могут начаться после такого дела. Благочестивый человек всегда предупреждает о подобных вещах.
Влад усмехнулся. "Да, - подумал он, - отец Антим отличается благочестием, а отец Доментиан - дальновидностью. Настоятель, конечно же, рассчитывает, что я начну приезжать часто и делать богатые приношения. А ведь будущего дарителя надо привечать, иначе он проявит меньше щедрости, чем мог бы!"
- Я понимаю, что тобой движет, сыне, - повторил настоятель. - Ты хочешь попрощаться с покойным, потому что не смог присутствовать при погребении.
- Да, я желаю попрощаться, - спокойно ответил государь и добавил. - Вижу, мне осталось ждать недолго.
- Недолго, - услужливо улыбнулся отец Доментиан и велел "братьям", чтобы принимались за работу.
Для работы нужен был свет, поэтому двери в храм остались распахнутыми, и могила осветилась. Теперь от взора юного государя её скрывала не темнота, а чёрные рясы тех, кто суетился вокруг, скатывая ковры. Затем могилу заслонила спина монаха, который, засучив рукава, с помощью долота и молотка сбивал засохший раствор извести, заполнявший все щели между плитой и полом, а Влад всё вытягивал шею так и эдак, стремясь увидеть побольше.
Когда с освобождением щелей покончили, в самую широкую щель вставили два крюка на верёвках, после чего два рослых монаха взялись за эти верёвки и по команде третьего, только что работавшего долотом, разом потянули. Плита чуть повернулась, издав глухой скрежет.
Эти звуки, совсем не свойственные храму, казалось, на время вернули могилу в мир живых, а двое монахов продолжали тянуть за веревки, в то время как третий монах стоял с ломом наготове, чтобы, как только щель увеличится, подсунуть лом под плиту и ускорить движение надгробного камня.
Под камнем была тёмная яма. Свет из открытых дверей храма не достигал её дна, поэтому Влад мог лишь представить, что же находится на дне. Он видел, как отец Антим опустился возле ямы на колени, нагнулся и вынул оттуда бурое покрывало, которое, судя по всему, изначально имело красный цвет. Ткань сделалась очень ветхой и расползалась от малейшего натяжения. Лишь золотая вышивка, поблекшая, но отчётливо заметная, помогала ткани не расползтись совсем. Несомненно, это покрывало было наброшено на гроб - деревянный долблёный гроб.
Отец Антим бережно свернул покрывало и отнёс в сторону, а другие братья, которые только что возились с плитой, вопросительно посмотрели на настоятеля:
- Открывайте, - произнёс он, крестясь, и все в храме тоже осенили себя крестным знамением.
Наконец, из ямы извлекли крышку гроба. Монахи, которые это сделали, старались не смотреть вниз, будто боялись. И отец Доментиан тоже вёл себя боязливо. Со словами "приблизься, сыне" он указал юному государю на могилу, а сам поспешно отошёл в сторону.
"Чего они боятся? Вот уж не знал, что монахи боятся покойников", - подумал Влад, приближаясь, и тут ему в ноздри ударил сильный запах, похожий на тот, который бывает от застоявшейся воды. "Наверное, монахи не боятся, а просто воротят нос от запаха", - решил юный государь, но его самого зловоние не смутило. Он принял из рук отца Антима зажжённую свечу в подсвечнике, необходимую, чтобы осветить тёмное нутро могильной ямы, и встал на колени, потому что должен был опустить свечу как можно ниже.
Отец Антим опустился рядом:
- Если хочешь попрощаться с отцом, - кротко заметил монах, - то надо бы прощаться не с
