Александр Дюма - Виконт де Бражелон или десять лет спустя
— Значит, за моей спиной не останется никого, кто будет смеяться? Ни один принц не скажет: «Я так хотел»?
— Выслушайте меня, герцог.
Величественное лицо королевы-матери приняло торжественное выражение.
— Клянусь вам, что здесь приказываю только я.
Клянусь вам, что не только никто не будет смеяться, не станет похваляться, но что никто не изменит тому почтению, какого требует ваше высокое положение… Полагайтесь на меня, герцог, как и я полагаюсь на вас.
— Вы не даете мне объяснений, ваше величество! Я уязвлен, я в отчаянии… Как бы ни было сладко и полно утешение, оно не покажется мне достаточным.
— ДРУГ мой, вы знали вашу мать? — спросила королева с ласковой улыбкой.
— О, очень мало, ваше величество. Но я помню, что эта благородная женщина покрывала меня поцелуями и слезами, когда я плакал.
— Виллье, — королева обняла рукой шею молодого человека, — я для вас мать, и, поверьте мне, никогда никто не заставит плакать моего сына.
— Благодарю вас, ваше величество, благодарю, — растроганный молодой человек задыхался от волнения. — Я вижу, что мое сердце доступно для чувства более нежного, более благородного, чем любовь.
Королева-мать посмотрела на него и пожала ему руку.
— Идите, — сказала она.
— Когда я должен уехать? Приказывайте.
— Не торопитесь слишком с отъездом, — продолжала королева. — Вы уедете, но сами выберете день отъезда… Итак, вместо того чтобы ехать сегодня, как вам, без сомнения, хотелось бы, или завтра, как этого ждали, уезжайте послезавтра вечером. Но сегодня же объявите о вашем решении.
— О моем решении… — повторил молодой человек.
— Да, герцог.
— И… я никогда не вернусь во Францию?
Анна Австрийская задумалась; она вся погрузилась в свои печальные размышления.
— Мне было бы приятно, — сказала королева, — чтобы вы вернулись в тот день, когда я усну вечным сном в Сен-Дени, подле короля, моего супруга.
— Который заставил вас так страдать! — воскликнул Бекингэм.
— Который был королем Франции, — возразила королева.
— Ваше величество, вы полны доброты, вы процветаете, вы живете в радости, вам еще предстоит много лет жизни.
— Что ж? В таком случае вы приедете очень не скоро, — произнесла Анна Австрийская, стараясь улыбнуться.
— Я не вернусь, — грустно молвил Бекингэм, — хотя я и молод.
— Сохрани вас бог…
— Ваше величество, смерть не считается с возрастом; она неумолима: молодые умирают, а старики живут.
— Герцог, оставьте мрачные мысли; я вас развеселю. Возвращайтесь через два года. По вашему очаровательному лицу я вижу, что мысли, которые наводят на вас сегодня такую тоску, рассеются меньше, чем через шесть месяцев. Они будут совсем мертвы и забыты через два года.
— Мне кажется, недавно вы вернее судили обо мне, ваше величество, возразил молодой человек, — говоря, что на нас, Бекингэмов, время не действует.
— Замолчите, замолчите, — сказала королева, целуя герцога в лоб с нежностью, которой не могла в себе подавить. — Уходите, не расстраивайте меня и не безумствуйте больше! Я королева, вы подданный короля Англии.
Король Карл ждет вас. Прощайте, Виллье, farewell16, Виллье!
— For ever! — ответил молодой человек.
И он быстро вышел, глотая слезы.
Анна приложила руку ко лбу и, взглянув в зеркало, прошептала:
— Что бы ни говорили, женщина всегда остается молодой; в каком-нибудь уголке сердца ей всегда двадцать лет.
Глава 45
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО ЛЮДОВИК ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ НАХОДИТ, «ЧТО ЛУИЗА ДЕ ЛАВАЛЬЕР НЕДОСТАТОЧНО БОГАТА И НЕДОСТАТОЧНО КРАСИВА ДЛЯ ТАКОГО ДВОРЯНИНА, КАК ВИКОНТ ДЕ БРАЖЕЛОН
Рауль и граф де Ла Фер приехали в Париж вечером того дня, когда Бекингэм вел этот разговор с королевой-матерью. Граф тотчас по приезде попросил через Рауля аудиенции у короля.
Утром король вместе с принцессой и придворными дамами рассматривал лионские ткани, которые он подарил своей невестке. Потом был обед. Затем игра в карты. По своему обыкновению, король, встав в восемь часов из-за карточного стола, прошел к себе в кабинет, чтобы работать с Кольбером и Фуке.
Когда министры выходили от короля, Рауль был в передней, и король заметил его через полуоткрытую дверь.
— Чего вы хотите, де Бражелон? — спросил Людовик.
Молодой человек подошел.
— Государь, — ответил он, — я прошу аудиенции для графа де Ла Фер, который приехал из Блуа и очень желает говорить с вашим величеством.
— До игры и ужина у меня остается еще час, — сказал король. — Граф де Ла Фер здесь?
— Граф внизу ждет распоряжений вашего величества.
— Пусть поднимется.
Через пять минут Атос вошел к Людовику XIV. Король принял его с приветливой благосклонностью, какую он проявлял с необычным для его возраста тактом по отношению к людям, не ценящим обыкновенных милостей.
— Граф, — начал король, — позвольте мне надеяться, что вы пришли ко мне с какой-нибудь просьбой.
— Не скрою от вашего величества, — ответил граф, — я действительно являюсь просителем.
— Посмотрим, — весело улыбнулся король.
— Я прошу не о себе, ваше величество.
— Жаль. Во всяком случае, я сделаю для того, о ком вы просите, то, чего вы не позволяете мне сделать для вас.
— Вы утешаете меня, ваше величество… Я пришел говорить с королем о виконте де Бражелоне.
— Граф, это все равно что говорить о вас.
— Не совсем, ваше величество… Того, о чем я хочу просить для него, я не могу желать для себя. Виконт хочет жениться.
— Он еще молод, но все равно… Это человек, полный достоинств. Я найду ему жену.
— Он уже нашел себе невесту, ваше величество, и только просит вашего согласия.
— Ах, значит, нужно только подписать брачный контракт?
Атос поклонился.
— Он выбрал невесту богатую и занимающую такое положение, которое удовлетворяет вас?
Граф колебался с минуту.
— Невеста — фрейлина, — ответил он, — но она не богата.
— Эту беду можно поправить.
— Ваше величество преисполняет меня благодарностью. Однако позвольте мне сделать одно замечание.
— Пожалуйста, граф.
— Ваше величество, по-видимому, говорит о своем намерении дать этой девушке приданое?
— Да, конечно.
— И это было бы последствием моего приезда во дворец? Я был бы очень опечален этим, ваше величество.
— Пожалуйста, без лишней щепетильности, граф. Как фамилия невесты?
— Это, — холодно отвечал Атос, — фрейлина де Ла Бом Леблан де Лавальер.
