Западня - дю Террайль Понсон
– Почему это?
– Потому что вы своей слоновьей ногой раздавили предмет, который я хотел поднять.
– Отойди, Бертран, – слащаво велел старик.
Но исполин в облике крестьянина сделал вид, что не слышит.
Тогда офицер направил на него коня и крикнул:
– Поберегитесь, мой друг!
Бертран был вынужден отойти. Танкред нагнулся и поднял золотую безделушку, теперь совершено бесформенную. Он внимательно рассмотрел ее и громко заявил: – Это она. Я в этом совершенно уверен.
– О чем вы? – спросил полицейский агент.
Мэн-Арди собрался было ответить, но тут увидел устремленные на него пылающие глаза великана, которого к этому моменту он уже стал опасаться.
– То, что я хочу вам сообщить, лейтенант, очень важно. Но для этого мне нужно поговорить с вами и агентом полиции наедине.
– Тогда давайте отойдем в сторонку, – сказал офицер.
– Ну вот, – сказал полицейский агент немного погодя, – мы вас внимательно слушаем.
– Здесь, по всей видимости, были бандиты, – быстро молвил Танкред.
– Почему вы так решили?
– Только что я нашел на дороге золотой крестик, который подарил Маринетте в первый день нового года.
– Это его раздавил сей здоровенный идиот?
– Да, и я подозреваю, что сделал он это специально.
– Так оно и есть.
– И потом, на мой взгляд, он не так прост, как кажется.
– Именно это я и собирался вам сказать, – добавил от себя агент.
– Надо быть осторожнее с этим малым, он наделен недюжинной физической силой и вполне может привести нас к бандитам, которые, должно быть, уже вернулись в свое логово, если судить по найденному нами доказательству их недавнего пребывания здесь.
– С уверенностью можно сказать лишь, что Маринетта тоже была с ними – по доброй воле или по принуждению.
Обменявшись еще парой фраз, они вновь подошли к двери.
– Нам жизненно необходим проводник, – обратился офицер к старому крестьянину. – Но твой сын, по виду, слишком глуп, чтобы мы могли воспользоваться его услугами. Поэтому поведешь нас ты.
– Я?
– Да. У тебя есть возражения?
– Возражения? Нет у меня никаких возражений, я вообще не знаю, что это такое. Но меня измучил ревматизм, и если я буду бегать по берегу в такой туман, ничего хорошего из этого не выйдет.
– Думаешь, мне от этого будет какая-то польза? – возразил ему офицер.
– Я этого не говорил, но вам лучше взять моего сына.
– Эге! Вижу и ты, и твой сын стали упрямиться. Вы, случаем, не в сговоре с разбойниками?
– Мы?
– Да, вы.
Великан угрюмо хранил молчание.
– Почему вы так решили? – спокойно спросил старый крестьянин.
– Потому что при мне люди еще никогда не вели себя столь церемонно. Жандармы, окружите дом и арестуйте мне этих ребят.
На какое-то мгновение крестьянин и великан застыли в оцепенении. Из дома донесся какой-то странный шум. Затем тот, который выдавал себя за сына, выступил вперед и сказал: – Напрасно вы гневаетесь, мой офицер. Ни я, ни отец не отказываемся проводить вас до места назначения. Впрочем, даже если вы велите нас арестовать, мы все равно не окажем ни малейшего сопротивления.
– Вот вы и уступили. Так-то лучше. Отец разделяет ваше мнение?
– Да, – ответил старик.
– Отлично. В таком случае выступаем. И если у вас под ногами блеснет какая-нибудь вещица, постарайтесь на нее больше не наступать.
– Я буду стараться, мой лейтенант, – смиренно ответил колосс уже не с таким глупым видом, как вначале.
– Идите впереди. Жандармы – спешиться!
Услышав эту команду, стражи закона спрыгнули на землю. Лошадей отвели в конюшню к кюре, у которого как раз оказался просторный сарай, вполне пригодный для этих целей, и пешком направились по ухабистой дороге.
Но даже эта грязная распутица была поистине чудом по сравнению с рытвинами, ямами и колдобинами, встречавшимися на каждом шагу на Коссурском тракте.
Если, с одной стороны, эта странная дорога представляется самой живописной во всем мире, то с другой – зимой она становится хуже некуда для пешеходов, которые не видят толком, что у них под ногами.
На каждом шагу, будто ступени гигантской лестницы, попадаются камни, и порой, чтобы преодолеть подобное препятствие, ногу нужно поднимать на тридцать, а то и на сорок сантиметров.
Вдобавок к этому Коссурская дорога, служащая прекрасным напоминанием о старой Франции, по обе стороны огорожена живыми стенами из плюща, сорных трав, вьющихся растений и деревьев, переплетающихся между собой, как в девственном лесу.
Вследствие всего этого тьма сгустилась еще больше. В какой-то момент офицер испугался, что его люди заблудятся, и стал подумывать о том, чтобы велеть им взяться за руки.
Почему он не решился на эту меру предосторожности, мы не знаем. С уверенностью можно сказать лишь, что когда жандармы и пятеро молодых людей сошли за проводниками с тракта, все стали друг с другом перекликаться.
Стражи закона прекрасно осознавали нависшую над ними опасность. На расстоянии нескольких шагов все эти люди, хорошо знавшие друг друга, утратили всякую взаимосвязь.
В какой-то момент каждому из них показалось, что он оторвался от основного отряда жандармов, и он стал звать проводников, которые, будто их стало в несколько раз больше, откликались то справа, то слева, то спереди, то сзади, еще больше усиливая всеобщее замешательство.
– Вот черт! – воскликнул офицер. – Все эти простофили сейчас разбредутся в разные стороны, и я их больше не соберу.
Чудовищный туман стал еще плотнее.
– Мой лейтенант, – тихо обратился к нему главный сержант, – нас предали.
– Предали? Как это?
– Разве вы не слышите, что, когда кто-то из жандармов подает голос, ему каждый раз отвечают с другого места? Проводники, вероятно, заодно с бандитами, которые нас окружают и отвечают на наши призывы, чтобы сбить с толку.
– Вы правы. Надо срочно собрать наших людей.
И жандармский офицер, обладавший зычным голосом, выкрикнул команду, после которой все, кто ее услышал, тут же бросились к нему.
Но суматоха достигла такой степени, что девять человек, в том числе Гонтран де Кастерак и Бюдо, на этот зов не явились.
Гонтран, несколько увлекшись и поддавшись порыву, вслед за Бюдо, незадолго до этого сориентировавшегося на местности, по узкой тропинке поднялся на высокий берег. Он уже собрался было направиться к руинам, но в этот момент чей-то голос, принадлежавший, как ему показалось, поводырю, крикнул: – Сударь, куда, к дьяволу, вы идете? Берите левее. Вы же вот-вот свалитесь в пропасть.
Гонтран в ответ крикнул:
– Черт! Ваше предупреждение меня спасло. Спасибо, мой мальчик, за добрый совет. Бюдо, идите сюда. Память вас подвела.
Но Бюдо на этот призыв не ответил. Его рядом с Гонтраном больше не было.
Сначала тот не придал этому особого значения.
– Бюдо! Бюдо! – стал кричать он.
Ответом ему была тишина. Затем, когда он стал звать во всю мощь своих легких, молодому человеку показалось, что слева кто-то откликнулся на его зов, и он тут же направился в ту сторону.
Друга он так и не нашел. Но миновав сосновый лесок, вышел то ли на дорогу, то ли на широкую тропу и пошел по ней.
От спутников никаких известий не было, Гонтран их совершенно не слышал и ничто не могло подсказать ему, где они находились.
– Ну вот! Я заблудился, причем заблудился окончательно.
Если бы офицеру пришло в голову произвести залп, Кастерак знал бы, в каком направлении следует идти.
Но, к сожалению, командир жандармов, которого отсутствие семерых солдат и двух молодых людей привело в ярость, не подумал о том, чтобы прибегнуть к этому средству.
«В том, что со мной произошло, нет ничего странного, – думал Кастерак, – я искал приключений, и теперь погребен туманом, который рассеется только завтра. Хорошая перспектива, ничего не скажешь – провести всю ночь, блуждая неизвестно где! Не говоря уже о том, что отовсюду доносятся звуки, по всей видимости, свидетельствующие о том, что за мной следят и шпионят, что бандиты где-то рядом. Для начала нужно отвратить от себя эту опасность».
