Кровавый венец. Книга Первая. Проклятие - Элеонора Лазарева
Тут его пригласили к пиршеству самого хана, где тот увидел и старого Щаура и еще нескольких его советников. Махнув рукой на место за большим круглым столом, хан обратился к воеводе.
— Надеюсь, что ты доволен, старый воин? И дочка жива и свадьба справлена, как ты и хотел, — прищурился Узбек.
— А как ты вызнал, што я хотел, Великий хан? — Ответил ему воевода, присев у низкого стола, подогнув под себя ноги на татарский манер.
— Я все знаю и все вижу. Ну, если ты хочешь, то могу объяснить. — Он прихлебнул из золотого кубка.
— Ты же отец, значит, любишь свою дочь, тем более, что она у тебя одна, и желал ей счастья. А оно только с княжичем. И пусть со вторым, но все же у власти. А ты воевода. Значит породниться с князем весьма неплохо. Так?
Опраксин кивнул.
— Вот, — продолжил хан. — Да и Владимир был тебе как сын и когда тот стал во главе, то ты был расстроен, так как дочке уже невозможно было выйти за княжича. А тут такой случай! — Он поставил кубок и хохотнул. — Запомни, воевода, — ощерился вдруг хан, зло взглянув на Опраксина, — если узнаю, что ты советуешь князю меня ослушаться, то не бывать тебе ни тестем князя, ни дедом его сыну. Понял меня, старый отец?
Опраксин тяжело вздохнул и кивнул. Он должен сейчас соглашаться со всем, что тот говорит, ибо знал характер жестокого и хитрого Узбека.
— Только бы вырваться отсюда да доехать к себе в вотчину и прости-прощай монгольский ублюдок, — думал воевода, опуская глаза в свое блюдо, полное плова и больших кусков мяса.
— Кушай-кушай! — раздался ласковый голос хана. — Где еще покушаешь такой вкусный плов.
Воевода сглотнул и принялся есть руками, хотя куски застревали в горле. Хорошо, что толмач, что переводил все слова хана и сейчас сидел рядом и также ел из его прибора. Он был спокоен и молчалив.
— Хороший парень, — думала воевода, отвлекаясь на умного молодого парня. Тот понимал монгольскую речь, на которой говорил Узбек и некоторые его советники.
Все их переговоры они вели через своих толмачей, как с одной, так и с другой стороны. Никто в посольстве не понимал речь ордынцев. К тому смешение языков сказывалось на некоторых оборотах и иногда даже обученные языкам послы попадали впросак, не понимая вопросов и ответов. Но этот княжеский толмач, серьезный парень со шрамом на лице, был когда-то пленником орды вместе с отцом. Семья же его вся погибла от нашествия половцев, и малыш вырос у кошевого одного из племен, где отец был рабом. Способность к языкам проявилась у него в пятнадцать лет, и кошевой выделил его, определив в свою свиту. Он попал в плен к воеводе в одном из сражений. Тот приметил его и пристроил к Владимиру помощником. Вот уже два года тот являлся самым искусным толмачем и помощником князя.
Сейчас он слушал речи соратников и гостей хана и наматывал на ус. Потом, когда они уже будут в шатре князя на своем стойбище, он расскажет, о чем там говорилось.
Владимир и Славка сладко спали в свадебном ханском шатре.
Глава 12
Ночь прошла и молодые, успев пообедать здесь же в шатре, отправились по приглашению хана к нему на частный прием.
Узбек принял их с распростертыми объятиями, чем смутил окончательно. Тот понял их и тут же свернул свои улыбки и кивнул.
— Как прошла ночь? — и ханский толмач тут же перевел, что, мол, хан спрашивает, все ли вам понравилось в шатре.
— Спаси бог, усе было хорошо, — поклонился Владимир, и за ним сделала поклон и Славка.
— Я рад, что вы теперь муж и жена и желаю, чтобы с этого дня у вас зародился сын. Он станет наследником, и вы расскажите ему о том, где тот был зачат. Думаю, что он не будет считать меня и мой народ своим врагом, — усмехнулся хан, но глаза его были холодными.
Далее пригласил на легкий перекус и задавал простые вопросы о месте отдыха, о доме, о любимых занятиях, сколько хотим детей, как будем жить и так далее. Вопросы и ответы ни к чему не обязывающие. Продержав еще полчаса, он встал, и молодые также поднялись.
— А теперь о главном, — впился он взглядом в их лица, — Запомните, что я стал вашим главным защитником и вы теперь мои дети. Никто не смеет вас обидеть или принудить к тому, что вам противно. Если что, сообщайте и вы тут же получите мою помощь. С этого дня, ты, Владимир, получаешь мою личную Золотую пайцзу, которая дает тебе право беспрепятственного въезда на любую из территорий Золотой Орды, и прохождения ко мне без сопровождений и охраны. С тобой едет мой баскак, который будет следить за всеми твоими делами, и ты отправишь его ко мне в случае нужды. Все. Уходите.
Хан махнул рукой в сторону дверей и молодые, поклонившись еще раз, покинули дворец. А через три дня и саму столицу. Их путь лежал домой.
Караван из шести возков двигался по мокрому тракту, при уже по осеннему холодной погоде. Дул ветер, поливали дожди, но Славке все было нипочем. Она была рядом с веселым Владимиром, и они часто смеялись, обгоняя друг друга в скачках на лошадях. Славка так часто видела это во сне, когда была в плену, что сейчас ей также казалось, что это все сон и она проснется, а все исчезнет. Потом, понимая, что все позади, она радовалась и даже, иногда, плакала. И когда Владимир вытирал ей слезы, уверяла его, что плачет от радости.
С ней ехала и ее Марушка, которую Славка выпросила у хана, когда тот задал ей вопрос о подарке лично ей. Он был удивлен, но спокойно отдал, тем более что таких прислужниц было множество в его гареме. Маруша не знала, куда Славку посадить, когда та явилась в гарем в сопровождении главной смотрящей. Она радовалась ее рассказу и чуть не лишилась чувств, когда узнала, что та не забыла обещание и выкупила ее из плена. Скорее это был ханский подарок, о чем она и поведала женщине.
— Ты можешь ехать к собе в Беломорье или жа со мной в княжество и стать моею близкой подругой и наперсницей, — отвечала ей, обнимая плачущую Марушу.
Она выбрала Славку, так как та уже стала ей очень близка и считала ее своей дочерью. Теперь спокойно ехала в обозе и следила на остановках
