Юрий Торубаров - Месть Аскольда

— Ты что князя тревожишь? — заволновался Мирослав. — У него столько забот! Михаил с сыночком опять что-то замышляют.

— А-а, — махнула рукой боярыня, — сколько лет вы с ними возитесь: то миритесь, то опять расходитесь…

— Ну, ты, — с трудом повысил голос боярин и зашевелился.

— Успокойся, — опять уложил своего дядьку князь. — Сейчас мы тебя вмиг соберем и поедем в Дебровский лес. И не возражать мне! Князь я тебе иль нет? Если князь, изволь слушать. Моя воля такая: ехать тебе в Дебровский лес… Матушка, вели сыскать проводника.

…Дебровский лес встретил их суровым, угрожающим молчанием. Даниил отметил про себя, что, будь он ребенком, наверняка забоялся бы дальше идти. Они долго пробирались сквозь чащу, пугая и пугаясь сами убегающих жителей леса. Часто сквозь листву мелькали ветвистые рога сохатых. Слышалось невдалеке и грозное рычание лохматого хозяина. Кони пугливо шарахались, их била мелкая дрожь. И только грозные окрики наездников заставляли бедных животных продолжать путь. Наконец лес стал редеть, и путники вышли к небольшому озерку. Оно поблескивало меж буйной зелени, словно оброненное кем-то зеркальце.

На берегу стоял домик, рубленный из вековых лиственниц. На крыше топорщился кустарник. Двери были открыты. Даниил спрыгнул с коня и направился к жилью.

— Эй, — крикнул он, заглядывая в двери.

Ему никто не ответил. Он переступил порог.

Внутри было сумрачно. Только отблеск огня в очаге слабо освещал помещение. К своему удивлению, князь заметил, что на столе стоят чаши, наполненные дымящейся пищей. Хозяин ждал гостей? Но где он сам?

— Ты меня кликал? — раздался вдруг сзади чей-то голос.

Даниил оглянулся. В дверях вырисовывалась чья-то фигура.

— Ходи сюда, — хозяин махнул рукой.

Они вышли наружу, и Даниил разглядел человека. Тот был очень странен. Невысокого роста, худощав. На тонкой шее — большая продолговатая голова с редким пушком светло-льняного цвета. Впалые скулы и довольно странная борода. Она напоминала лисий хвост, густо растущий с подбородка. Щеки, как и голова, были покрыты таким же пухом. Поразили глаза. Бледно-голубые и какие-то стеклянные. По ним совершенно невозможно было определить возраст.

— С прибытием, князь, — писклявым голосом произнес хозяин, чем очень удивил Даниила.

Они никогда не встречались, ибо такого человека он бы запомнил.

— Боярин будет жить, — неожиданно произнес тот.

Эти слова вновь удивили Даниила. Действительно колдун!

— Ты когда успел его осмотреть? — не удержался он от вопроса.

Но колдун на него не ответил, а предложил:

— Обед, князь, ждет, а боярина я сейчас приведу.

— Больной не может ходить, — предупредил Даниил.

— Придет, — уверенно сказал колдун и направился к конским подвесным носилкам.

Князь, влекомый простым человеческим любопытством, последовал за ним.

Колдун подошел к больному, откинул с него тулуп. Положил худенькую, почти с детскими пальчиками руку на лоб боярина. Тот открыл глаза. И тут, князь готов был поклясться, произошло чудо. Колдун словно вырос. Глаза его потемнели. С губ стали срываться слова какой-то абракадабры. Он все ближе и ближе наклонялся к больному. На высоком лбу лесного затворника появились капельки пота. Князь с удивлением наблюдал, как прямо на глазах стало оживать лицо дядьки. А колдун продолжал свое дело. Он заставил боярина сесть. Снял с него одежонку, и руки колдуна забегали по телу старика. Колдун потел все сильнее и сильнее. Наконец он в изнеможении опустился на землю. На глаза упали подрагивающие веки. По всему было видно, что он находился в прострации. Но это продолжалось какое-то мгновение. Затем он оглянулся, помотал своей огромной головой и медленно поднялся.

— Пошли, — тихо приказал он.

И чудо свершилось. Мирослав поднялся. Сделал неуверенный шаг. Потом второй…

Ел боярин с аппетитом. То было какое-то странное варево. По вкусу оно напоминало кисель, а по виду — пареную тыкву. Охотно ел и князь. И чувствовал, как силы вливаются в его тело. Когда трапеза была окончена, Даниил сделал открытие. На стол заранее были поставлены пять чашек, по числу прибывших гостей. Неужели хозяин заранее знал об их визите? Князь не удержался и спросил об этом. Баальник лишь усмехнулся.

— Скажи, дебренский человек, а можешь ты предсказать судьбу? — оживился Мирослав.

Вместо ответа колдун поочередно посмотрел на проводника и дружинника, сопровождавших их. Мирослав понял хозяина, и показал слугам глазами на дверь. Те быстро удалились. Когда они остались втроем, колдун повернулся к князю. Он долго, изучающе смотрел ему в лицо. И Даниилу опять показалось, что глаза его, темнея, вновь стекленеют, а лицо теряет живую окраску.

— Князь, смерть твоя далеко, — отчужденным голосом заговорил дебренский баальник. — Ждут тебя великая честь и воинская слава. Многих врагов ты покоришь, но и враг покорит тебя. Ты совершишь поступок, от которого в твоей душе будут посеяны великая смута и мучение. — Он поднялся, принес кожаный мешочек, взял две княжеские ладони, сложил вместе и, заставив растопырить пальцы, положил на стол. По краям ножом поставил точки, по ним очертил круг. Затем, запустив руку в мешочек, извлек горсть желудей. Глаза колдуна вдруг стали закатываться. Он быстро зашептал что-то непонятное. Князь не смог разобрать ни одного слова. Скорее, это был просто набор каких-то звуков. Потом колдун метнул желуди на круг. Часть их вылетела за черту. Он их собрал и спустил в мешочек, а оставшиеся заставил князя считать. Даниил насчитал тридцать. Колдун молча забрал желуди и, подойдя к двери, выбросил их наружу. Вернувшись к князю, продолжил свои предсказания. Даниил не перебивал, слушал внимательно.

— Жить ты будешь в почете и славе тридцать лет. Плакать о тебе будут твои дети. Но не могу от тебя утаить: пустят они по ветру дело рук твоих, — баальник замолчал, закрыл глаза.

Как завороженные, смотрели на него Мирослав и князь. Медленно к лицу колдуна стала приливать кровь. Наконец он ожил и странно, точно впервые видит их, посмотрел на присутствующих.

— Так, так, — неопределенно сказал Мирослав.

— Ну что, собираемся в дорогу? — спросил дядьку Даниил, воздержавшись от замечаний по поводу предсказания.

— Вроде и впрямь пора.

— Какую награду хочешь, старче? — спросил князь, достав из-за пояса кисею с деньгами.

— Убери, — колдун покачал головой, — отдашь сиротам. И не гневайся, коли что не так. Не творю судьбу — только разгадываю.

Что бы ни говорили о дебренском колдуне, чудо он совершил на глазах князя: Мирослав самостоятельно забрался на лошадь.