Александр Золотько - 1941: Время кровавых псов
Не сломается и сейчас.
Для начала… Для начала нужно понять, как себя вести со старшим лейтенантом Орловым.
Может, нужно сейчас, в темноте, когда Орлов спит, просто отползти в сторону, потом встать на ноги и идти-идти-идти прочь, спрятаться, а потом, заучив, наконец, свои новые фамилию и имя, прибиться к группе окруженцев, выйти к фронту… Или остаться в партизанах. Орлов – единственный, кто слышал от Севки его настоящее имя и кто может понять, что документы в кармане гимнастерки – не его.
Уйти?
И что он может в одиночку? Это Орлов, не устроив допрос поначалу, больше спрашивать не будет, откуда взялся младший политрук Залесский, а любой новый знакомый даже не по подозрению, а из чистого любопытства засыплет вопросами. И что тогда?
Нужно…
Севка открыл глаза.
Лес был серым, солнца еще не было, но уже можно было рассмотреть все вокруг в подробностях.
Орлов сидел метрах в трех, прислонившись спиной к толстому дубу, и что-то рассматривал на карте, которую разложил на коленях. Несколько раз он сделал пометки, заложил карандаш за ухо, сорвал травинку и сунул ее в рот.
Он что-то напевал, губы шевелились, но Севка не смог разобрать ни звука.
– Доброе утро, – сказал тихо Севка.
– Доброе, – согласился Орлов. – Немного голодное, но тем не менее. Мы с тобой, кстати, прошли не так чтобы очень много. Фельдмаршал Суворов был бы нами недоволен. В общей сложности выходит всего восемь километров от места нашего героического сражения… Вот там, – Орлов взял карандаш и указал перед собой, – километрах в пяти, кирпичный завод. А вот там, – карандаш указал за спину, – в восьми километрах, лесничество, потом село Яровое, и дальше, на северо-восток, через тридцать километров река и мост. И что это значит?
– Не знаю.
– А значит это, что там могут быть части героической Красной армии. Река – неплохой рубеж обороны, а мост – объект, который нужно защищать. В той стороне днем не грохотало, особо крупных населенных пунктов там нет… Так что вполне может быть, что там мы выйдем к своим. Возражений нет? – Орлов сложил карту, сунул ее в свою полевую сумку, карандаш покрутил между пальцев и тоже спрятал. – Спрашиваю, возражений нет?
– Нет. – Севка сел, попытался потянуться и застонал, почувствовав тягучую боль в левом плече и правом боку.
Расстегнул ремень, задрал гимнастерку и обнаружил на ребрах черно-лиловый синяк.
– Красиво, – оценил Орлов. – Если бы чуть сильнее – сломали бы тебе их к чертовой бабушке. И как бы мы тогда шли? Нет, не нужно было мне встревать… И грехов бы на душе было бы меньше. А ведь могли нас и вообще… того…
Севка встал, одернул гимнастерку и, отвернувшись к дереву, расстегнул ширинку.
– Тоже правильно. – Орлов вскочил на ноги, сделал несколько взмахов руками. – Физическая подготовка, товарищ младший политрук, штука не менее важная, чем подготовка политическая. В здоровом теле, как говорится, здоровый дух…
– А ты не знаешь, Данила, что на самом деле эта фраза у греков звучала по-другому? – Севка оправился, застегнулся и стал подгонять ремень с портупеей. – Древний грек говорил, что теперь нам остается надеяться, что в здоровом теле появится и здоровый дух. С иронией говорил, между прочим.
– Серьезно? – Орлов присел, выставив руки перед собой, встал. Снова присел. Встал. – А так хорошо звучит! Ну, не знаю, не знаю. Лично мне хорошая физическая форма никогда не мешала. Вот и вчера…
– Уходим? – спросил Севка.
– А почему и нет? – Орлов выпрямился, решительным движением обеих рук заправил гимнастерку, повернувшись к Севке лицом.
Значит, вот так это делается. Севка торопливо поправил свою гимнастерку и даже успел порадоваться, что вчера его гнали немецкие мотоциклисты и Орлов, наверное, списал странный внешний вид младшего политрука на суету и неразбериху.
А потом Севка спохватился:
– Слушай, Данила, а как ты на местности сориентировался? Ни черта же не видно. Даже солнце еще не взошло…
– А я, пока ты спал, залез на вершину дерева и осмотрелся. Трубы кирпичного завода – единственные трубы на всю округу, если верить карте. Ну а восток горит зарею новой, тут не спутаешь. Так что все точно, можно идти. Со мной не заблудишься.
И они пошли.
Теперь, когда все было видно, идти стало легко, подлесок не казался таким густым, а ветки не так чтобы очень злобно бросались в лицо. Получалась почти прогулка.
Через пару километров они наткнулись на ручей, и Орлов приказал умыться. Нечего выглядеть парой бандитов. Они, сказал Орлов, старший лейтенант и младший политрук, а не черт-те что!
Еще через час Орлов вдруг резко остановился.
– Слышь, Залесский. – Старший лейтенант сел на пенек и сорвал дежурную травинку. – Давай договоримся…
– О чем?
Севка наклонился, упершись руками в свои колени. Не так много они прошли, но Орлов задал высокий темп, и Севка немного запыхался.
– Если мы вдруг наткнемся на наших… на окруженцев. – Орлов пожевал травинку. – Может возникнуть недоразумение.
– Какое?
– Ну… Нас могут просто поставить в строй, например. Это ты такой покладистый, а какой-нибудь военинженер третьего сорта… то бишь ранга, окрыленный возможностью покомандовать личным составом, может и не согласиться с моим маршрутом движения. И что тогда?
– Не знаю, – честно ответил Севка, которому такие мысли, естественно, в голову не приходили. – Попытаемся убедить…
– Угу, – кивнул Орлов. – Ты мало сталкивался с военинженерами всех сортов. Хуже их только военврачи. Как начнет орать и оружием размахивать…
– И что ты предлагаешь?
– Значит, делаем так: при встрече с любой группой ты молчишь. Представился, если нужно, старшему по званию, и молчишь. А говорить буду я.
– А какая разница?
– В общем, небольшая. Но я смогу внятно наплести, что мы выполняем особое задание. Я из штаба фронта, между прочим, а не из какой-то там дивизионной газеты. Уловил разницу?
– Уловил.
– Значит, помнишь – мы из штаба фронта, я – главный, а ты в переговоры с кем бы то ни было вступать не имеешь права. Есть возражения? За? Против? Воздержались? Принято единогласно. – Орлов встал с пенька. – Шагом марш.
Через десять минут их окликнули.
– Стой! – прозвучало из-за дерева.
– Стою, – бодро ответил Орлов, разводя руки в стороны.
– Руки вверх! – Теперь команда прозвучала сзади, Севка искоса оглянулся и увидел штык, торчавший из куста.
– Уже поднимаем. – Орлов поднял руки над головой, словно делал зарядку. – Так хорошо?
– Пистолеты.
– Ты бы хоть появился, – не опуская рук, сказал Орлов. – А если ты не часовой Рабоче-Крестьянской Красной армии, а проклятый фашист? А я совсем разоружусь перед тобой?
