Александр Дюма - Две Дианы
– Вы совершенно правы, государыня. Я попытаюсь… если мне позволят… Если вы сами дадите мне согласие, ибо не скрою от вас – способ, о котором я говорю, нов, необычен и может со стороны показаться чересчур смелым!
– В самом деле? – ужаснулась Мария. – И нет никакого другого?
– Никакого, государыня. И есть еще время его применить. Через сутки, даже через двенадцать часов будет поздно. В голове короля образовался гнойник, и если немедленно его не вскрыть, то гной попадет в мозг – и смерть наступит мгновенно.
– И вы хотите сделать эту операцию сейчас же, на месте? – спросил кардинал. – Этой ответственности я на себя взять не могу!
– Вот вы уже и сомневаетесь! – усмехнулся Амбруаз. – Нет, для этого мне нужен дневной свет, а кроме того, я должен все хорошенько обдумать, проверить свою руку, проделать кое-какие опыты. Но завтра в девять часов я могу быть здесь. При операции можете присутствовать вы, государыня, вы, монсеньор главнокомандующий, ну и, возможно, еще несколько человек, исключительно преданных королю! Лишних никого, в особенности врачей! Утром я расскажу вам, что и как намерен предпринять, и тогда, если вы дадите согласие, я с божьей помощью использую эту последнюю возможность.
– А до завтра с королем ничего не случится? – спросила королева.
– Ничего, государыня… Но особенно важно, чтоб король хорошо отдохнул и набрался сил перед операцией. Вот здесь, на столе, освежительное питье, я к нему прибавлю две капли эликсира. Пусть король сейчас же это примет, и вы увидите, что сон его станет спокоен и глубок. А вы следите… по возможности сами следите, чтоб никто не потревожил его сон.
– Не беспокойтесь, мэтр. Я всю ночь не отойду от него, – заверила хирурга Мария.
– Это очень существенно, – заключил Амбруаз Парэ. – Теперь мне здесь больше делать нечего, и я, с вашего позволения, государыня, удалюсь.
– Идите, мэтр, идите, я заранее благодарю и благословляю вас! До завтра! – ответила Мария.
– До завтра, государыня, – сказал Амбруаз. – Надейтесь!
– Я все время буду молиться! А вас, граф, – обратилась Мария к Габриэлю, – я еще раз благодарю! Завтра будьте непременно здесь!
– Непременно, государыня, – отозвался Габриэль и, поклонившись королеве и кардиналу, удалился вместе с хирургом.
«Но я, я тоже там буду! – подумала Екатерина Медичи, все еще стоявшая за дверью. – Да, я буду там! Этот Парэ – смелый человек. Он, пожалуй, и впрямь спасет короля и тем самым погубит и свою партию, и принца Конде, и меня заодно! Вот сумасшедший! Я тоже буду там!»
XXXII. Как нужно охранять сон
Екатерина Медичи постояла еще немного за дверью, хотя в спальне короля, кроме кардинала и Марии Стюарт, никого не было и подслушивать, в сущности, было нечего. Мария Стюарт дала Франциску успокоительное снадобье, и он, как обещал Амбруаз Парэ, погрузился в спокойный сон.
Наконец в спальне настала глубочайшая тишина: кардинал, размышляя, сидел в кресле, Мария, преклонив колени, молилась.
Тогда Екатерина Медичи потихоньку вернулась к себе, чтобы, как и кардинал, поразмыслить о делах.
А между тем, если б она задержалась хоть на несколько мгновений, то узнала бы некоторые вещи, поистине достойные ее внимания. Помолившись, Мария Стюарт обратилась к кардиналу:
– Вам, дядя, стоит хоть немного отдохнуть, а если будет нужно, я вас позову.
– Нет, – возразил кардинал, – герцог де Гиз сказал мне, что перед отъездом лично проведает короля, и я обещал подождать его здесь. Кстати, не он ли идет?
– О, только бы он не разбудил короля! – воскликнула Мария и бросилась к двери.
Герцог де Гиз вошел бледный, возбужденный. Даже не поклонившись королеве и не спросив о здоровье короля, он сразу же подошел к брату, отвел его к окну и начал без предисловий:
– Ужасная новость!
– Что случилось? – забеспокоился Карл Лотарингский.
– Коннетабль де Монморанси во главе полутора тысяч всадников покинул Шантильи! Чтобы скрыть свое продвижение, он миновал Париж, и от Экуэна и Корбейля двинулся на Питивье через Эссонскую долину. Завтра он будет со своим отрядом у ворот Орлеана.
– Это и в самом деле ужасно! – произнес ошеломленный кардинал. – Старый проходимец хочет спасти своего племянника! Держу пари, что его вызвала Екатерина Медичи.
– Нужно думать не о ней, а о себе, – зло усмехнулся герцог. – Что теперь делать?
– Выступить с нашими силами навстречу коннетаблю!
– И вы сможете удержаться в Орлеане, если меня не будет?
– Увы, на это трудно рассчитывать. Жители Орлеана – народ грубый, да, кстати, еще и гугеноты. Они тянутся к Бурбонам… Хорошо, что хоть за нас Генеральные штаты.
– Но против нас л’Опиталь, имейте в виду. Трудное положение! А как король? – спросил герцог, вспомнив в минуту опасности о последней своей надежде.
– Королю худо, – ответил кардинал. – Но Амбруаз Парэ прибыл в Орлеан по приглашению королевы и берется завтра утром произвести какую-то отчаянную, но совершенно необходимую операцию, которая может привести к счастливому исходу. Будьте здесь к девяти часам, чтобы поддержать Амбруаза, если понадобится.
Герцог кивнул головой:
– Конечно, это единственная наша надежда: наше влияние кончится вместе с жизнью Франциска Второго! А для нас было бы неплохо отправить навстречу коннетаблю прелестный подарок – голову его племянника Конде. Это бы его устрашило, а может, и заставило бы пойти на попятную.
– Да, это было бы весьма убедительно, – поразмыслив, заявил кардинал.
– Но проклятый л’Опиталь всему мешает!
– Если бы вместо его подписи на приговоре стояла подпись короля, – продолжал Карл Лотарингский, – все бы стало на свои места! Приговор был бы приведен в исполнение завтра же утром, еще до прибытия Монморанси.
– Это было бы не слишком законно, но вполне реально.
И Карл Лотарингский горячо подхватил:
– Тогда, брат, вам нечего здесь делать, а отдохнуть вам необходимо. Скоро пробьет два часа. Идите! Я попытаю счастья!
– Что вы затеяли? – спросил герцог. – Вы, любезнейший братец, не делайте ничего непоправимого, не посоветовавшись со мной.
– Не беспокойтесь! Если я добьюсь своего, то еще до света разбужу вас, чтобы все уладить!
– В час добрый, – произнес герцог. – Если вы так обещаете, я, пожалуй, пойду, потому что действительно чертовски устал. Но будьте осторожны!
И на сей раз, обратившись к Марии Стюарт, произнес несколько соболезнующих слов и вышел, стараясь ступать как можно тише.
Тем временем кардинал, подсев к столу, написал копию судебного приговора, встал и направился к постели короля.
