Анатолий Вахов - Трагедия капитана Лигова
Ясинский вопросительно смотрел на Джилларда. «Клюнул», — усмехнулся про себя советник, видя, с каким ожиданием следит за ним Владислав Станиславович.
— Скажу вам по секрету, — доверительным тоном заговорил Джиллард. — Дайльтон намеревается весной отправить большое количество судов к Командорским и Шантарским островам. Я могу уговорить Дайльтона, чтобы вы на своих судах доставляли для наших команд провизию.
Ясинский был разочарован. Такая коммерция сулила малый доход. Джиллард, делая вид, что не замечает настроения коммерсанта, продолжал развивать свою мысль:
— Взамен с наших судов вы получите товары, которые нужны туземцам Камчатки, Чукотки. Вы начнете с ними обмен… Я уговорю Дайльтона… Мы не хотим терять вас как нашего друга в торговле.
— Но почему бы вам самим не торговать с туземцами? — подозрительно спросил Ясинский. Предложение Джилларда было слишком бескорыстным, это и настораживало, и привлекало.
«Упрямится, — подумал Джиллард. — Все равно уговорю». — Часть судов Дайльтон продал, — солгал, не моргнув глазом, советник. — Будем строить паровые. Остальные суда будут заняты охотой на китов и морского зверя. Компания не может прерывать промысел.
Все это Джиллард произнес так искренне, что у Ясинского исчезло сомнение. Но он молчал, все еще обдумывая предложение. Джиллард подтолкнул его:
— Русское побережье Берингова моря будет открыто для вас. Немногочисленные суда американских торговцев не смогут с вами конкурировать.
И Ясинский пошел на приманку. В этот же день он в своей конторе говорил Тернову:
— В предстоящей навигации попытаемся поправить наши дела.
— У вас есть план? — с притворным удивлением спросил Тернов.
— Да! — самодовольно улыбнулся Владислав Станиславович и пересказал ему план Джилларда, не упомянув имени советника. Он не знал, что Тернов уже встречался с Джиллардом и обо всем осведомлен. Чтобы окончательно утвердить Ясинского в его решении, Тернов льстиво сказал:
— Как мудро вы поступаете, Владислав Станиславович. Мы сможем быстро поправить дела.
— Вот денег маловато, — признался Ясинский. — Смогу ли я нагрузить все три судна?
— Под ваши векселя я постараюсь достать денег, — осторожно сказал Тернов.
— Доверенность вам продлю, — пообещал Ясинский и добавил: — Хотел бы я видеть вас, Федор Иоаннович, своим зятем и преемником моего дела. Да так получилось…
Он сокрушенно вздохнул. Мысль о дочери расстроила его. «Тамара, Тамара, ну что ты сделала? Неужели ты не любишь ни меня, ни мать свою? Ушла к моему врагу». Тернов отвлек Ясинского от мрачных мыслей.
— Благодарю вас, — вполголоса произнес доверенный, пряча от Ясинского глаза. — Я не теряю надежды, что Тамара Владиславовна вернется в родительский дом и я буду иметь честь…
— Но они обвенчались! — воскликнул Ясинский и побагровел. — Она его жена. И это моя дочь! О, боже, боже!
— В море разное случается, — многозначительно заметил Тернов. — Промысел китов одинаково опасен для всех китобоев. Тамару Владиславовну я люблю, и останься она… — Он прервал себя, делая вид, что не решается говорить дальше, но Ясинский его понял. И ему впервые не понравилось поведение доверенного. «Слишком самонадеян. Впрочем, и я не против, чтобы Клементьев оказался за бортом. Тогда хозяйкой всего имущества останется Тамара, и, конечно, ей потребуется помощь». Ясинский довольно потер руки. В жизни всегда есть что-то хорошее.
…Настя стояла у широких бамбуковых корзин, наполненных мороженой навагой, и торговалась с хозяином рыбной лавки:
— Давай на две копейки дешевле — возьму у тебя десять фунтов.
— Ай-я-ха! — воскликнул торговец в ватной тужурке, вымазанной рыбьей чешуей. Она перламутром переливалась в красноватых лучах зимнего солнца. Бронзовое лицо торговца оживляла улыбка. — Шибко дешева, мадама. Покупай, навага хороший. Одна копейка дешевле.
Торговец с удовольствием смотрел на румяное лицо девушки, окруженное серым пуховым платком. Шумел Семеновский базар, гудел голосами, звоном бронзовых чашек весов. Настя уложила навагу, стучавшую, как деревяшки, в корзинку и обернулась, разыскивая взглядом Джо. Негр возвышался над толпой в стороне от девушки. В овчинном полушубке с пушистым воротником и в меховой шапке с опущенными ушами, он привлекал внимание своим черным лицом и посиневшими от холода толстыми губами. Джо выбирал у торговца фруктами мороженые яблоки. Их очень любили Геннадий и Ваня. Мороженые яблоки были сладкие, с особым запахом. Негр баловал сыновей Северова этими немудреными лакомствами.
Настя начала пробираться к Мэйлу, как вдруг кто-то сильно дернул ее за рукав: — Стой, воровка! Попалась! Резкий женский голос ворвался в базарный гул. Настя обернулась и вскрикнула. Перед ней стояла Адель Павловна в плюшевом пальто с меховым черным воротником. На шелковой ленте висела такая же меховая муфта. Женщина крепко держала Настю рукой, одетой в зеленую варежку. — Наконец-то я тебя поймала, тварь ты неблагодарная! Лицо у Адели Павловны было злое. Сквозь толстый слой пудры просвечивали синие прожилки. Меховая шапочка была сильно надвинута на лоб, отчего лицо казалось неестественно коротким. — Пустите! — прерывающимся голосом произнесла Настя. — Что вам от меня надо? Прижимая к себе корзинку с покупками, она пыталась вырваться из рук Адели Павловны. Вокруг них образовалось кольцо любопытных.
— Я тебя спасла от голодной смерти, от панели, — продолжала вопить Адель Павловна. — А ты за мою любовь обокрала меня. Ух ты, стерва!
Она ударила девушку по лицу. Настя вскрикнула, схватилась за щеку и широко раскрытыми глазами растерянно смотрела на людей. Никто за нее не вступался. Все с интересом ждали, что произойдет дальше. Послышались голоса, одобряющие Адель Павловну:
— Деревенщина разве способна на благодарность. — Раз воровка — тащи в полицию!
— Понаехали всякие потаскушки!
— Идем со мной! — Адель Павловна потащила Настю с базара.
Девушка попыталась остановиться, но чьи-то кулаки ударили ее в спину.
— Не артачься! Иди, воровка, иди!
Ужас охватил Настю. Она уже не сопротивлялась и покорно шла за Аделью Павловной. Перед глазами девушки промелькнула кухня с неразговорчивым шеф-поваром, синее платье, в котором она чувствовала себя обнаженной, красный кабинет, пьяное лицо и грубые руки Тернова и лицо — черное, но доброе…
— Джо! Джо! — громко и отчаянно закричала Настя. — Джо! Джо!
В одно мгновение негр вырос перед Аделью Павловной. Он, как горный обвал, прокладывающий себе путь среди, леса, раздвинул кольцо людей и стал перед содержательницей публичного дома.
