Георг Борн - Бледная графиня
Рыбаки молча покачивали головами. Как бы там ни было, но они чувствовали, что теперь в их жизни чего-то недостает.
Волны по-прежнему яростно бились о прибрежные камни и по-прежнему никто не осмеливался приблизиться к загадочному берегу.
На кучке тростника в знакомой нам пещере лежал в это время старик с длинной седой бородой и в ветхой одежде. Возле него стояла кружка с водой.
Старый Вит не шевелился, только слегка вздымавшаяся грудь его говорила о том, что он еще жив. Но был он, как видно, тяжело болен. Его стало трудно узнать: глаза ввалились, сам он весь высох, остались только кожа да кости.
Уже несколько недель лежал он здесь, одинокий и беспомощный. Но до сих пор мог он, по крайней мере, дотащиться до ручья, впадавшего в море, чтобы набрать свежей воды.
Теперь же не хватало сил даже подняться с тростника, служившего ему постелью. Собранные им небольшие запасы пищи тоже истощились, и он с часу на час ждал смерти.
Старый Вит никому в жизни не делал зла, его не мучили угрызения совести, но тем не менее что-то мешало ему умереть спокойно. Его душу тяготила тайна, которую он должен был унести с собой в могилу. Раскрыть эту тайну было единственным желанием старика. Но никто не шел в пещеру старика, потому что никто, кроме него, не знал путь в пропасть.
Рядом с его ложем, на скале, виднелись буквы, написанные куском угля. Видимо, чувствуя близкую кончину, Вит хотел записать суть своей тайны, чтобы хоть таким образом она стала кому-нибудь известна, но силы его иссякли, и он успел нацарапать всего несколько слов. Здесь же на земле валялся кусок угля, выпавший из его ослабевшей руки.
На стене было написано:
«Ты, который найдешь мой труп, знай, что я – старый графский слуга Вит. Я долго жил в этой пещере, моя смерть близка, и я хочу облегчить свою душу. Я видел, как здравствующая ныне графиня Варбург, однажды в воскресенье войдя в покои, где лежал больной граф…»
На этом месте запись обрывалась. Сил продолжать ее не было и, казалось, тайна, до конца так и не раскрытая, умрет вместе со стариком.
Наступали последние дни единственного человека, которому природа открыла загадку меловых пещер. Быть может, останки его обнаружат только через столетия, когда волны наконец разрушат скалы…
Но нет! Провидение решило иначе…
Смутные воспоминания Лили о днях, проведенных ею в меловой пещере, побудили ее защитников пойти по новому следу, предпринять новые поиски.
Несмотря на неудачу первых своих попыток, Бруно не пал духом и не потерял надежды отыскать старика Вита.
Со стороны моря проникнуть на берег было невозможно – Бруно уже убедился в этом. Оставалось попытать счастья на суше. Но найти охотников совершить это смелое предприятие было трудно. Тем более что Бруно не хотел до поры разглашать свои замыслы. Поэтому он сам решил обследовать обрыв, надеясь отыскать место, удобное для спуска.
Как-то, стоя на самом краю пропасти, он вдруг услышал, что кто-то неподалеку от него насвистывает песенку. Одновременно послышался звон коровьего колокольчика.
Из лесу, в нескольких шагах от Бруно, вышел подросток лет пятнадцати, босоногий, в простой холщовой рубахе. Не замечая Бруно, он подошел к краю обрыва и, засучив штаны до колен, приготовился преспокойно спускаться вниз.
– Эй, любезный, что ты хочешь делать? – спросил его Бруно.
Мальчик поспешно обернулся.
– Хочу спуститься и достать вон той травы для коровы, она ее очень любит, – ответил он.
– Как тебя звать?
– Михель.
– А разве это не опасно, Михель?
Парнишка лишь насмешливо улыбнулся в ответ.
– Я слышал, что никто не может спуститься вниз, – сказал Бруно.
– Я уже там не раз был, – ответил Михель. – В других местах и в самом деле невозможно, а тут – другое дело.
– А я смогу спуститься?
– Почему же нет? Очень даже легко… Надо только держаться за кусты… видите, вон там… – И мальчик показал на явственные отпечатки босых ног между кустами. – Ступайте за мной, я покажу вам дорогу, – сказал он, начиная осторожно спускаться, цепляясь за кусты.
– Это твои следы? – спросил по пути Бруно.
– Нет, они давно уже здесь.
– Но кто же тут мог ходить?
– Старик с большой седой бородой. Я раз видел, как он спускался вниз. У него был такой странный вид.
– И ты его не знаешь?
– Нет. Я испугался, его увидев. Он, заметив меня, тоже спрятался за дерево. Он не был похож на обыкновенного человека.
Рассказ мальчика, пусть и косвенно, но подтверждал, что старый Вит действительно живет в скалах и знает дорогу в пропасть. К тому же описание наружности, сделанное мальчиком, тоже вполне сходилось с внешностью бывшего графского слуги и того призрака, которого часто видели рыбаки.
– Я хорошо его разглядел, – продолжал Михель. – Он был весь седой и босой, как я. Сначала я принял его за нищего, потому что на плече у него висел старый мешок.
– И старик спускался вниз?
– Да, в этом же самом месте. Ну, – предупредил он, – теперь держитесь крепче, здесь очень трудное место, как бы в сапогах вам не оступиться.
– Послушай, Михель, если мы благополучно спустимся, получишь талер.
У Михеля обрадованно сверкнули глаза.
– А корова твоя за это время никуда не уйдет?
– Я услышу, на ней колокольчик.
– А еще ты видел старика? – продолжал допытываться Бруно, едва поспевая за парнишкой.
– Нет, – помотал головой Михель, – больше ни разу.
– Ты кому-нибудь рассказывал о том, что видел?
– Только отцу дома, но он не поверил, сказал, что мне, наверное, приснилось. А я вовсе не спал и в самом деле его видел. Еще я подполз тогда к самому краю обрыва и увидел, как старик спускался, а потом пропал.
Следуя шаг за шагом за своим юным проводником, Бруно наконец достиг дна обрыва.
– Вот мы и внизу, – сказал Михель.
– А ты ходил здесь, Михель? – спросил Бруно, разглядывая отвесные скалы, в которых не то что пещеры, а даже и расщелины никакой не было видно. Вряд ли тут можно было укрыться человеку. Доступ к морю был также прегражден скалами. – Может быть, ты видел поблизости какую-нибудь пещеру?
– Нет, пещеры никакой я здесь не находил.
– Странно, – пробормотал Бруно. – Куда же мог скрыться тот старик? А в каком месте он пропал, Михель, ты помнишь?
– А вот здесь. – Михель подвел Бруно к протекавшему по дну ручью.
– Куда же течет ручей?
– Он уходит в трещину, а по ней, должно быть, до моря.
Бруно наклонился, раздвинул кусты и в самом деле увидел, что ручей исчезает в довольно большой трещине, в которую мог, согнувшись, войти человек. В это время года воды в ручье было так мало, что она совершенно не могла помешать проникнуть внутрь скалы.
