Александр Степанов - Порт-Артур. Том 2
– Пушки со второй и третьей линии обороны мы им вернем и часть снарядов – лишь бы только они ушли, – проговорил Стессель.
– Я решительно протестую против этого, – заволновался Кондратенко. – У нас и так нет резерва, а если мы снимем с фронта пять тысяч моряков, то заменить их будет абсолютно некем.
– Сократите гарнизоны фортов, там много лишних людей, – предложил Фок.
– Тогда они быстро будут заняты японцами.
– По-вашему, значит, следует уничтожить еще полтора десятка тысяч солдат и матросов, а потом уже поднимать вопрос о капитуляции. Бедные солдатики, они и не подозревают, что их хотят перевести чуть ли не поголовно, – вздохнул Фок.
– Высокую мы должны отстаивать любой ценой, чего, видимо, ваше превосходительство не хочет понять, – резко проговорил Кондратенко.
– Где уж мне, старому дураку, понять. Я никаких академий не кончал, – издевался Фок.
– Господа, господа, побольше спокойствия, – вмешался Стессель. – Я решил защищать Высокую еще один день, а если это не удастся, то очистить ее. Люди нам нужны на других участках.
Несколько разорвавшихся невдалеке снарядов заставили генерал-адъютанта поторопиться с отъездом.
Около полуночи Борейко и Третьяков отправились на вершину Высокой. Навстречу им тянулись нескончаемой вереницей раненые и больные куриной слепотой. Спотыкаясь на каждом шагу о трупы, офицеры кое-как добрались до редута на левой вершине горы. Он был почти полностью разрушен. При слабом свете мерцающих звезд сотни стрелков и матросов пытались восстановить брустверы и блиндажи.
Подошедший комендант горы капитан Солоникио доложил, что работы идут медленно и вяло, так как люди устали и не хотят работать.
– Но вы им объяснили необходимость этого?
– Они резонно возражают, что все равно с утра японцы все снова разобьют. Так уж лучше как следует отдохнуть, чем напрасно трудиться, – ответил капитан.
– Люди выбились из сил, надо подбросить свежие части, иначе едва ли из всех работ выйдет прок, – подтвердил Борейко.
– Да откуда же их взять? Сюда посланы даже санитары и калеки, – ответил полковник.
– Тогда трудно рассчитывать на успех обороны, – вздохнул поручик.
– Но оборонять Высокую все же необходимо.
Японская артиллерия, несмотря на темноту, продолжала обстреливать вершину горы редким огнем.
– Вы бы, господин полковник, побереглись, – предупредил Борейко.
– Да тут и укрыться негде, разве в комендантском блиндаже, если его только успели исправить. – И Третьяков направился к правой вершине, где находился комендант горы.
Как только рассвело, артиллерийская канонада возобновилась с еще большей силой, а затем японцы бросились на штурм. Вскоре им удалось овладеть сначала левой вершиной, а затем правой. Гарнизон горы почти весь погиб.
Уцелевшие единичные защитники отступили вниз к штабу. Собрав всех, кто оказался под рукой, – стрелков, матросов, полевых артиллеристов, дружинников, – Кондратенко лично повел их в контратаку. Борейко шел рядом с ним. Но японцы уже успели установить на горе пулеметы и минометы. Сборный отряд попал под перекрестный огонь, смешался и залег на половине горы. Напрасно Кондратенко и поручик пытались поднять людей. Они решительно отказывались двигаться дальше. Несколько матросов, попытавшихся идти вперед, были тотчас убиты. С Кондратенко пулей сбило папаху. Контратака не удалась.
По возвращении в штаб генерал собрал к себе всех уцелевших офицеров, чтобы узнать их мнение о мерах дальнейшей обороны Высокой. Стрелки, моряки и артиллеристы единодушно высказались, что дальнейшая борьба за гору невозможна. Но тут прибыл генерал Смирнов. Выслушав доклад Кондратенко о положении, он раскричался:
– Волею государя императора я назначен комендантом Артура, и без моего ведома не может быть оставлено ни одно укрепление. Я разработал восемь вариантов отбития Высокой. Сейчас я вам их зачитаю, – начал он.
– Как бы ни хороши были соображения вашего превосходительства, но выслушивать их – значит, напрасно терять время, – возразил Кондратенко. – У нас нет людей для выполнения хотя бы даже самой простой контратаки.
– Вашего мнения, генерал, я не спрашиваю! – повысил голос Смирнов.
Кондратенко, покрасневший от волнения, встал из-за стола и направился к выходу. Офицеры последовали за ним.
– Это безобразие, я приказываю вернуться, – кипятился Смирнов, но от него только досадливо отмахивались.
Последним к двери подошел Борейко. Комендант обеими руками уцепился за его шинель. Поручик осторожно освободился.
– Лучше бы вы, ваше превосходительство, ехали домой, – соболезнующим тоном проговорил он. – Высокую вы не вернете, а своими вариантами только собьете людей с толку.
Генерал растерянно посмотрел на поручика.
– Вас за такие речи следует расстрелять, – тихо проговорил он.
– Не стоит напрасно тратить патронов. Японцы со многими проделывают эту операцию без расходов для русской казны, – усмехнулся поручик.
Этот ответ окончательно убедил Смирнова в том, что перед ним находится ненормальный человек, и он, осторожно оглядываясь на Борейко, торопливо вышел из комнаты. Поручик с улыбкой последовал за ним. Первое, что он увидел, выйдя во двор, был яркий прожектор, установленный японцами на Высокой. Его сильный луч скользил по поверхности воды в гавани, нащупывая стоявшие в порту суда.
«Японцы даром времени не теряют», – подумал поручик.
– Я все же хочу еще раз попытаться вернуть Высокую, – услышал он невдалеке глуховатый голос Кондратенко.
– Кроме ездовых моей бригады, свободных частей под руками нет, – доложил Ирман.
– Есть еще рота «баянцев» с лейтенантом Соймановым и сборная команда писарей Мы образуем из них три штурмовых колонны, – отправился генерал.
– Вы очень увлекаетесь, ваше превосходительство. Я не верю в успех этого, но готов лично вести колонну артиллеристов, – ответил Ирман.
На этом и порешили. Борейко присоединился к морякам. По сигнальному выстрелу с ближайшего форта атакующие в полном молчании двинулись на гору. Сначала все шло хорошо Японцы ничего не замечали, и колонны успели взобраться уже довольно высоко, когда залаяли сторожевые собачонки. Почти тотчас поднялась ружейная и пулеметная стрельба и полетели ручные гранаты. Правая колонна, состоящая из артиллеристов, успела ворваться на правую вершину и в рукопашной схватке переколола гарнизон. Сам Ирман при этом был дважды легко ранен. Моряки добрались до седловинки между вершинами и тут попали под огонь с флангов и залегли.
