Джек Уайт - Рыцари света, рыцари тьмы
— Может, в подсвечниках? Во всей галерее они одни не вытесаны из камня.
Де Монбар от удивления вытаращил на Стефана глаза:
— Ну конечно! Давай попробуем: ты — с той стороны, а я — с этой.
Третья по счету консоль повернулась от усилия Стефана, и он едва успел подхватить выпавший из нее факел. В тот же момент оба монаха услышали знакомый подземный грохот, сопровождавший открытие первой двери, — только на этот раз он раздался гораздо ближе и отчетливее: пустая стена в глубине галереи неожиданно ушла в пол. За ней, очевидно скрывая очередную залу, с деревянного штыря, укрепленного под самым потолком, свисала богато вышитая портьера. Краски тисненой ткани даже в скудном факельном освещении выглядели необыкновенно яркими.
От изумления оба рыцаря словно вросли в землю и боялись дохнуть. Они долго не решались подойти к занавеси, но наконец де Монбар медленно двинулся вперед и осторожно дотронулся до дорогой ткани. Сен-Клер не сводил с него внимательных глаз и в страхе отпрянул, стоило напарнику резко отвести портьеру в сторону. Увиденное за ней столь поразило Стефана, что он пронзительно вскрикнул и упал на колени, словно получил удар булавой по черепу. Де Монбар был потрясен не меньше — он тоже пробормотал что-то невразумительное, но на ногах устоял.
Перед ними, залитая светом факелов, простиралась еще одна зала, по размеру совпадающая с предыдущей, — длинная и узкая галерея, сплошь состоящая из контрастных цветов: черного и белого. Она была точной копией храмовых залов — мест их ритуальных собраний в далекой Франции: начиная от чередующихся черных и белых мраморных напольных плит и заканчивая задрапированными престолами по обе стороны уходящей вдаль залы. В глубине ее монахи увидели знакомую пару колонн, меж которых они привыкли произносить храмовые клятвы. Все это собратья мигом заметили и признали, хотя в гулком безмолвии сознания каждый из них угадывал, что это помещение, этот храм был на многие тысячелетия погружен во тьму и только ждал их прихода.
Де Монбар первым обрел присутствие духа: возможно, потому, что многое знал и предугадывал заранее, — так решил про себя Сен-Клер, с удивлением обнаруживший в себе способность мыслить как ни в чем не бывало. Досадуя на неукротимое сердцебиение, он двинулся след в след за братом Андре, медленно прошествовавшим вперед с высоко поднятым факелом.
— Мы на Западе, — произнес де Монбар.
— Да, и стоим лицом к Востоку, — в тон ему ответил Сен-Клер, едва ли отдавая себе отчет, что повторяет ритуальные формулы — где все получит свое объяснение.
Вместе они прошли далее, уверенно ступая по знакомой зале, пока не наткнулись на еще один занавес, поуже первого, хотя во многом схожий с ним. Переглянувшись, оба замерли на месте, и де Монбар отвел портьеру в сторону — на этот раз более осторожно и почтительно.
За занавесью им открылось чарующее, доселе не виданное зрелище — залитый светом факелов, источающий золотистое сияние предмет вытянутых прямоугольных очертаний, массивный и сработанный столь искусно, что Стефану вряд ли раньше приходилось встречать подобное мастерство. Ему не сразу удалось осознать, что перед ним — витиевато украшенный золотой сундук около четырех футов в длину и вполовину меньше — в ширину и высоту. На крышке возвышалось некое сложное по форме, непонятное изваяние — тоже из чистого золота. Два длинных золотых поручня, продетые с каждой стороны в золотые кольцевые скобы, служили, вероятно, для переноски сундука.
Непередаваемое великолепие драгоценного предмета наполнило Стефана почти священным трепетом, и долгое время он просто молча любовался им. Стоявший чуть впереди на коленях де Монбар тоже не двигался, словно впал в транс. Сен-Клер не заметил, когда его напарник успел пройти вперед и преклонить колени: едва отодвинулся занавес, он всецело предался созерцанию. Поведение собрата его ничуть не удивило, но теперь он почувствовал необходимость подойти к нему.
Маленькими неуверенными шажками Стефан приблизился и встал рядом с де Монбаром. Не отрывая восхищенного взгляда, переполненного золотым сиянием, от ларца, Сен-Клер положил руку собрату на плечо:
— Что это, Андре?
Он сам удивился робости и почтительности собственного голоса. Тем не менее его вопрос, очевидно, вывел собрата из оцепенения — де Монбар ухватил Сен-Клера за руку и, кряхтя, поднялся с колен. Встав, он тут же отступил назад, таща Стефана за собой, и благоговейно задернул вышитый занавес, скрыв от глаз золотой сундук.
Пятясь и не оглядываясь по сторонам, монахи отступали к выходу, пока не оказались у подножия лестницы, выводящей в чертог. Только тут оба повернулись и стали торопливо взбираться по каменным ступеням. Очутившись в спасительной темноте необъятной залы, они наконец перевели дух и переглянулись.
— Я не верю своим глазам, — произнес дрожащим голосом де Монбар, — я даже не надеялся, что это обернется правдой.
Сен-Клер по непонятной для него причине никак не мог справиться с дыханием.
— А что обернулось правдой? — тяжело дыша, спросил он. — Ты о чем? Что там была за штука?
Де Монбар вытаращил на него глаза:
— Ты что, не знаешь? Ты не понял, что мы с тобой нашли? Это же подлинное сокровище нашего ордена, Стефан, самое что ни на есть истинное! О нем упоминается в наших преданиях, хотя там и нет прямых указаний, что оно хранится именно здесь. На такое великое открытие никто из нас даже надеяться не смел. Это же ковчег, Стефан. Мы нашли ковчег.
— Что за ковчег?
Сен-Клер хмурился, не понимая слов напарника и замечая только его благоговейный трепет. Наконец Стефана осенило, и он недоверчиво покачал головой:
— Ты считаешь, что это… этот ларец и есть Ноев ковчег?
Де Монбар помотал головой: он был так поглощен своими мыслями, что даже не усмехнулся ошибке молодого собрата.
— Нет, ковчег Завета — вместилище Божьего завета всему человечеству. Он хранился в святая святых, в храме. Это символ самого Господа…
Он обернулся к Сен-Клеру и поглядел на него глазами, в которых тот прочитал необыкновенное воодушевление.
— Мы должны рассказать остальным, Стефан, сейчас же, немедленно! Это все меняет, весь мир теперь изменится. Ничто отныне не будет как прежде. Для того и создавался наш орден тысячу лет назад…
Сен-Клер не мог оправиться от изумления: его всезнающий напарник, всегда столь спокойный и сдержанный, проявлял теперь неоправданное нетерпение. Он задумчиво переспросил де Монбара:
— Ковчег Завета? Мне почему-то казалось, что наши сокровища только в рукописях. А теперь, судя по твоим словам, мы обнаружили тот самый ковчег Завета… который хранился в святая святых… В таком случае мне хочется еще раз взглянуть на него.
