Дмитрий Леонтьев - Русская сказка
— У меня от усталости начинаются галлюцинации, или действительно последние два дня нам встречаются одни и те же лица? — спросил я Муромца, воспользовавшись временным затишьем — Иван заснул прямо в седле.
— Ты имеешь ввиду те мрачные рожи, что этак недобро оглядывают нас из кустов у большой дороги? — уточнил Илья. — Нет, тебе не кажется. Дело в том, что это — северный край. Места здесь глухие, малолюдные. Мужчины погибают часто, а еще чаще подаются поближе к цивилизации искать счастья. Вот и выходит, что на каждого мало-мальски пригодного мужичка приходится по дюжине девок, вдов, да незамужних баб. Живет в этих местах добрый молодец Морозко: пьяница, лоботряс и бабник. Зато фигурой статен, а мордой гладок да пригож. Вот и нашел он себе одновременно забаву и пропитание: повадился по скучающим без мужской ласки бабам прыгать, а они за это лоботряса кормили, поили, в баньку водили да на постой оставляли. Так что в этих краях ты встретишь немало схожих морд и характеров. Воспитание у них в одно слово вкладывается — безотцовщина, а характер, наоборот — в отца. Когда папочка только проездом, раз в год, заглядывает, и все его воспитание заключается в том, что бы мамке глаз подбить, а детишкам в пьяной ласке по вихрам погладить: «папочка вас любит», то это совсем и неудивительно… Отец у них на всех один, потому и кличут их всех одинаково: от — Морозки.
— Встречал и я нечто подобное, — вздохнул я. — Был у меня один знакомый…
Закончить историю я не успел: из-за поворота, навстречу нам, выехал крупный конный отряд, закованный в сверкающие доспехи, с приделанными к ним диковинными, белыми крылышками.
— Эй, мужичье, — с сильным акцентом окликнул нас один из них, по видимому, старший. — Вы кто такие? Отвечать, когда вас спрашивает великий Пан, несущий в неграмотную Русь радость просвещения!
Я бросил умоляющий взгляд на тянувшегося к булаве Муромца и смиренно ответил:
— Я — Иван-дурак.
— А ты, лапотник? — спросил Пан Илью.
— Иван, — сквозь зубы отозвался тот. — Дурак.
— А ты, красномордый?
Задремавший Иван подскочил от окрика и завертелся во все стороны, таращась на развевающиеся на ветру крылья.
— Ангелы?! — восторженно выдохнул он. — Меня живьем в рай взяли?! Я знал! Я всегда знал, что заслужил это!..
— Понятно. И этот дурак. Поздравляю, панове, — повернулся Пан к своим спутникам. — Мы в России. Слушайте меня, неграмотные мужики, — вновь повернулся он к нам. — Мы решили принести вам свет просвещения в обмен на богатство и ненужную вам свободу. Такой выгодной сделки у вас еще не было. Но вы можете лишиться всех этих благ, ибо мы сбились с дороги. Точнее, она кончилась. Нам сказали: ехать до тех пор, пока не кончаться дороги и не начнется Россия. Дороги кончились. Где Россия?
— А ты едь, как едешь, — двусмысленно посоветовал Илья. — Тебя везде встретят.
— Кстати, дурачье, а как вы отличаете друг друга? По кличкам?
— Да по приметам, — любезно отозвался я. — Вот этот Иван, — я указал на Илью, — «Иван с усами и бородой». Вон тот — «Иван с усами». Ну а я, как видите, и вовсе «Иван безусый».
— Хорошо, пусть будет так, — поморщился Пан. — Кто из вас возьмет на себя великую честь проводить нас до вашей столицы? Вот ты, Иван Сусанин… Сусамин… Вобщем, ты поведешь нас.
— Проводи их до ближайшей заставы, — шепнул Муромец Ивану. — Не заблудишься? Ведь спал всю дорогу…
— Я?! — возмутился Иван-дурак. — Заблужусь?! Да я эти места как свои пять пальцев знаю. Езжайте, ни о чем не беспокойтесь, я ангелов-просветителей провожу, и быстренько вас догоню… Айда за мной, белокрылые, тут недалече.
Он повернул коня и гордясь доверенной ему миссией гордо поехал впереди отряда. Илья долго смотрел ему вслед, почесал в затылке и спросил:
— Как думаешь, не зарубят они его за болтовню несносную? Жалко будет дурака…
— Меня больше волнует, что б он нас не догнал хотя бы в ближайшие пару дней…
— Да, — согласился Муромец. — Надо поторопиться…
Вскоре леса кончились. Морскими волнами пошли каменистые холмы, овраги становились все глубже, ветер злее и прохладнее. Ни людей, ни птиц, ни зверья уже давно не встречалось на нашем пути. Я уже начал волноваться: не заблудились ли мы, когда на одной из предгорных долин увидел распаханное поле и обнаженного по пояс человека за плугом. Был он могуч и бритоголов. Крепкое, без единого грамма дурного жира, тело, и мужественное, суровое лицо, выдавали в нем бывалого воина. Но самое любопытное в нем было то, что человек этот, выражаясь казенным языком, был «лицом кавказской национальности». Кавказец на севере России — это было необычно даже для сказки.
Когда мы подъехали ближе, странный человек оскалил в улыбке крепкие, белые, как вершины гор, зубы:
— Мир вам, витязи! Не почтите ли своим вниманием мой скромный дом, что бы передохнуть с дороги и посидеть за скромным столом?
— Очень скромным? — печально посмотрел на клонящееся к закату солнце Илья.
— Для тебя, Илья Карачаевский, совсем скромный… как в прошлый раз, — продолжал улыбаться человек.
— Ты меня знаешь? — удивился Муромец.
— Давно это было, вот ты и позабыл малоприметного заложника, оставленного братьями у князя Владимира, и служившего вместе с тобой, на заставе, всего-то пять лет… Я — Рустам, сын Шоты.
— Князь Снежнегорский! — обомлел Муромец. — Прости дружище, я и так слаб глазами стал, а тут этот блеск горных вершин… Я же искал тебя, спрашивал, куда тебя сослали, а ты вот где… Ну, здравствуй, дружище!
Он сошел с коня и крепко обнял старого товарища.
— Сколько же лет, сколько зим мы не виделись! — он хлопал князя по загорелой спине, отчего шел такой гул, словно лупили обухом топора по стволу столетнего дуба. — Ну, рассказывай, как ты жил эти годы, есть ли жена, есть ли дети…
— Все расскажу, все покажу, но только за столом, — пообещал Рустам. — Неужто я дорогих гостей историями в чистом поле забавлять буду?! Сейчас соберусь и пойдем ко мне. Жена стол соберет, я вино из погребов достану…
— Этот витязь — князь Снежнегорский, — пояснил мне Муромец. — А это — мой товарищ и копьеносец Иван.
— Друзья моих друзей — мои друзья, — радушно отозвался Рустам. — Дайте мне одну минутку, и я отведу вас в свой скромный дом…
— Замечательный ратоборец был, — вполголоса рассказывал мне Илья, пока Рустам собирал вещи. — Мудрый правитель, ученый человек. Мог бы стяжать себе славу великого воина, но тайны учености влекли его больше. Даже власть над страной отдал братьям, выезжая по их зову лишь на защиту родной земли. А когда орды бушмэнов подошли к его границам, убедил братьев обратиться за помощью к князю Владимиру. Они его в заложники оставили, он со мной на кордоне служил. А потом мы… ну, вобщем, выражаясь казенным языком, нарушили мы перемирие с бушмэнами, когда они втихаря один приграничный городок захватить пытались… Нас же виноватыми и сделали. Меня по очередному поручению князя отправили, а Рустама, значит, сюда… Очень он человек хороший, вот только судьба у него… не такая хорошая…
