Генрих Майер - Дочь оружейника
– Все кончено… Я умираю.
– Сын мой, – говорил старик, – не ропщи… все мы во власти Бога… Он испытывает нас страданиями…
– О, – шептал Франк в бреду, – я мог спасти вас, и теперь умираю с вами! Зачем я не взял ключа!
– Не думай об этом, дитя мое, – продолжал старик. – Вспомни, что ты доставил мне лучшие минуты в жизни… ты со мной… в моих объятиях… как же мне не благодарить Бога… Отбрось мысль о земном и посвяти последние силы молитве.
Старик замолчал и сложил руки, Франк тоже хотел молиться, но мысли его путались, он шептал имя Марии, признавался ей в любви, и, чувствуя приближение смерти, закрыл глаза. Можно было подумать, что он спит, но он был только в забытьи и ему чудилось, как и всякому в муках голода, что перед ним накрыт великолепный стол, уставленный вкусными кушаньями; он слышал запах разных блюд; вдруг раздались звуки небесной музыки и сама белокурая Мария явилась перед ним с ангельской улыбкой и, подавая руку, говорила: «Ступай в жилище Бога, мой милый, мы скоро там увидимся… Я твоя невеста, я последую за тобой!»
За этой восторженной галлюцинацией последовал тяжелый сон. Когда Франк с усилием открыл глаза, был уже вечер третьего дня. Ральф сидел возле молодого человека и держал его руку, прислушиваясь к слабому биению пульса. Этот старик, кажется, не чувствовал страданий голода и спокойно ждал неминуемой смерти.
Вдруг послышался вдали шум отпирающихся ворот. Франк вздрогнул и сжал руки Ральфа… Оба начали с жадностью прислушиваться. Шум возобновился… как будто люди идут, гремя оружием; шаги все ближе… ближе…
Франк собирает остаток сил, ползет к окну… скольких трудов это ему стоит; вот он ухватился за решетку… видит, что у башни стоят воины, только не амерсфортская стража, а воины, носящие герб епископа Давида… но все равно; бедный молодой человек хочет кричать, позвать их, но у него нет голоса, нет сил; нескольких хриплых звуков вылетают из горла, голова кружится, в глазах темнеет; руки отрываются от окна и он падает на стол, а со стола к ногам Ральфа.
Спасение так близко, но нет никакого средства дать знать, что они в башне. Старик взял рукоятку сломанного ножа и бросил ее в окно, надеясь привлечь воинов шумом. Стекло разбилось, но звон был так слаб, что никто внизу не расслышал его. Тогда Ральф, найдя клинок ножа, собрал последние силы и бросил его так удачно, что он пролетел между полосами железа и упал посреди отряда воинов. На этот раз послышались крики и проклятия и Франк, приподняв голову, дополз до дверей, говоря чуть слышно:
– Наконец-то… они вошли… идут по лестнице… Отец мой… мы спасены!
В самом деле, послышались шаги по лестнице, в коридорах, дверь отворилась и первым вошел старый владелец замка с несколькими наемниками епископа Давида. Между ними пробрался, бранясь напропалую, маленький человечек смешной наружности.
– Где эти проклятые удочки, – кричал он, – которые смеют бросать в нас стеклами и ножами! Кто смеет оскорблять войско епископа Давида… Вот мы разделаемся с бездельниками.
Но узнав Франка, который так недавно спас господина его, графа Шафлера, Генрих остановился с удивлением и вскричал уже другим голосом:
– Это вы, молодой оружейник! Как вы попали сюда? Что же нам врал этот старик, что тут заперты удочки?
– Я говорил правду… Этот молодец пришел сюда с разбойниками удочками…
– Полноте, – прервал Генрих, – я знаю этого молодого человека. Он друг графа Шафлера, и я советую вам уважать его… Но что с вами, Франк, вы не можете приподняться… Вы так слабы… бледны?
– Я думаю, можно ослабеть, – заметил хозяин замка. – Я даже удивляюсь, как они живы, не евши три дня…
– Боже мой! – вскричал маленький оруженосец, – и вы не стыдитесь говорить это? Бедняжки! Скорее принесите им обед, вина… Ступайте сами и вернитесь как можно скорее.
– Сейчас, – бормотал старик, которого Генрих почти вытолкал, – мне самому жаль моего старого друга… я мигом накормлю его…
Между тем оруженосец достал фляжку с вином и дал выпить Франку и старику, которые как будто ожили. Молодой человек спросил тотчас о Шафлере.
– Его еще здесь нет, – отвечал Генрих, – но он скоро будет.
И он рассказал, как господин его, узнав, что удочки, несмотря на перемирие, завладели замком Одик, просил у епископа Давида позволения выгнать неприятеля, но бургундец отказал, потому что не любил употреблять благородных людей, действующих великодушно даже с неприятелем. Граф Шафлер настаивал, обещал взять замок без сражения, так что перемирие не будет нарушено, и епископ наконец позволил эту экспедицию, с условием, чтобы Шафлер не оставался в замке со своими воинами, а вернулся скорее в Дурстед. Для этого-то, прибавил Генрих, граф взял отряд наемников мессира ван Вильпена и с небольшим числом своих всадников идет сюда, а меня послал вперед, с тридцатью воинами и старым хозяином замка, который перевез нас через реку и вступил в сад через потайную дверь. Мы ждем, чтобы ночь сделалась потемнее, впустим наших товарищей и выгоним удочек из замка епископа.
В эту минуту хозяин замка принес корзину с припасами и известие о подвигах амерсфортской стражи.
– Они не выходят из столовой, – сказал старик, – и не перестают есть, пить и кричать, отдыхая по временам на тюфяках, разбросанных по полу. Спор происходит у них только оттого, что все отказываются стеречь подъемный мост и ворота.
– Тем лучше, – заметил оруженосец графа, – нам будет легче с ними сладить.
Скоро раздался сигнал, дающий знать о приближении отряда Шафлера; Генрих пробрался тихонько к воротам и подъемному мосту, и, найдя часовых пьяными или спящими, спокойно впустил своего господина, не потревожив удочек.
Весь отряд выстроился на дворе перед замком, а оба начальника, Шафлер и ван Вильпен, вошли в залу, где пировали и спали амерсфортские граждане. Увидев двух вооруженных рыцарей, пьяницы пришли немного в себя и хотели взяться за оружие, но граф остановил их.
– Не храбритесь, мои старые знакомцы, – сказал он. – Хоть я имею причину жаловаться на вас, но не хочу вам мстить за то, что вы не отворили мне ворот вашего города. Вы завладели этим замком во время перемирия, – это не честно. Предлагаю вам тотчас же выйти из замка, даже с развернутым знаменем, и обещаю, что никто вас не тронет. Если вздумаете сопротивляться, вам же будет хуже. Посмотрите в окно и увидите, что целый отряд «трески» ждет вас внизу и готов встретить и проводить незванных гостей. Решайтесь же скорее.
В выборе нельзя было сомневаться. Храбрецы в минуту согласились уйти, и были очень довольны, что так дешево отделались. Они жалели только об одном: что не успели опорожнить всего погреба замка, но и тут нашлись догадливые лица, положившие себе в карманы по несколько бутылок.
