Роман Белоусов - Ошибка сыщика Дюпена. Том 2
Писать эту книгу он начал, когда первая не была еще закончена. В это же время работал он и над «Историей Искры», сочинением, до нас не дошедшим.
В «Комической истории государств и империй Солнца» говорится о том, как Сирано из страны невежд и тюремщиков попадает в государства Солнца; царства живых деревьев, мудрых говорящих птиц, в страну философов, где, кстати говоря, встречает Кампанеллу. Однако книга эта, так и оставшаяся незавершенной, получилась менее сатирически острой. Нет в ней и того просветительного пафоса, который отличал его рассказ о путешествии на Луну.
И все-таки, что же говорит Сирано в этой книге о «неугасимых светочах»? «Вы могли бы их счесть за два маленьких солнца», — пишет он. В другом месте называет их «раскаленными лампами, которые подвешивают» и которые светят, не расходуя никакого горючего.
Какой источник энергии питает этот заключенный «в прозрачные оболочки» огонь, который тут же гаснет, стоит лишь разрушить эти оболочки? И Сирано поясняет. Свет этих ламп и молния имеют одинаковое происхождение. Дает он ответ и на то, как возникает электричество. Благодаря борьбе холода с теплом. Сирано образно описывает борьбу «огненного» и «ледяного» зверя. «Каждый удар, который наносят они друг другу, порождает удар грома».
Борьба тепла с холодом, энергия как функция разности температур, постепенное уменьшение этой разности и в конце концов победа холода. Не в этом ли состоит основной принцип термодинамики, числовое выражение которого лишь через два столетия определил французский физик Никола Карно?
Как-то листая книгу писательницы гуманистки Марии де Гурне (она являлась названой дочерью Мон-теня и была современницей Сирано), он отметил для себя место, где говорилось о миссии поэта: открывать перед читателем новые перспективы, неведомые дали, прозревать будущее. Слова запали в памяти. Для того чтобы вонзать в современников «кинжалы новых мыслей», надо было быть решительным и смелым. Сирано сквозь годы отважно прозревал будущее, отстаивал право поэта объяснять тайны вселенной.
В книге «Фантастическое зеркало» современный американский писатель Бенджамин Аппел, рассказывая историю жанра научной фантастики, проверяет «выдумки» прошлого нынешними научными открытиями. И мы видим, как многое из того, что несколько веков назад казалось смелым вымыслом, сегодня оказывается гениальным предвидением. «Подобно необыкновенному зеркалу, — пишет Бенджамин Аппел, — научная фантастика отражает и увеличивает то, что человек сумел достигнуть и что он достигнет в будущем».
В фантазиях Сирано де Бержерака находил отражение изобретательский дух эпохи — времени многих замечательных открытий в физике, математике, механике: в них живет великая вера в человеческий разум, идея неисчерпаемости человеческих возможностей, вера в грядущий научно-технический прогресс.
К счастью для Сирано, рукопись его космического романа была известна немногим. Будь она издана при жизни писателя, трудно сказать, что ожидало бы вольнодумца: тюрьма или костер.
На что мог рассчитывать бунтарь, вознамерившийся, говоря словами Данте, «неугодным правдам поучать»?
МЕСТЬ «БАКАЛЕЙЩИКОВ»Как ни противился, как ни сопротивлялся Сирано, пришлось ему искать знатного покровителя. Пошел он на этот унизительный шаг исключительно под давлением обстоятельств.
Со смертью отца кончилась последняя поддержка. Нужда стала неизменным спутником, преследовала. Прогрессировала болезнь. Вот тогда-то Сирано и решился изменить себе и выбрать покровителя. Решился на зависимость.
Скрепя сердце, преодолев, как говорит его друг Дебре, «великую любовь к свободе», он посвящает свои сочинения герцогу д’Арпажону, который был способен лишь на то, чтобы запоминать их названия. И вскоре непризнанный поэт переезжает в квартал Марэ во дворец герцога. Под его кровом живет и кормится.
Казалось, наконец-то фортуна улыбнулась ему. (К этому времени были опубликованы и некоторые из его старых произведений.) Надо быть благоразумным, жить, как все, оставить браваду, угождать — и спокойная, сытая жизнь обеспечена.
Но Сирано не смог быть «благоразумным».
К этому времени он закончил новую пьесу — трагедию «Смерть Агриппины». Театр «Бургундский отель» принял ее к постановке. Автор готов был ликовать: теперь он добьется признания.
Но торжествовать было рано. Слава лишь поманила. Сирано мог в конце концов изменить себе, обуздать свой нрав, но изменить таланту было не в его власти.
Трагедия, написанная в стихах, с соблюдением всех правил классицизма, отчего по литературным достоинствам ее сравнивают с творениями Пьера Корнеля, была пьесой политической. И хотя в ней, по мнению Дебре, были самые поэтические выражения, роли прекрасны, чувства — римские по мощи, и в целом пьеса могла считаться «образцом драматической поэмы», — она со-держала прямые выпады против религии. Сирано оставался верен себе.
В основу сюжета своей трагедии Сирано положил эпизод времени правления римского императора Тиберия.
Когда в Сирии во время похода умер, а скорее всего, был (по приказу Тиберия) отравлен его племянник, популярный полководец Германик, сенаторы, противники императора, стали демонстративно выражать сочувствие его вдове Агриппине. Это не понравилось подозрительному и мстительному Тиберию. Агриппину, мать девяти детей, не скрывавшую своего отношения к тирану, сослали на остров Пандатерию. Здесь она и погибла от голодной смерти в 33 году нашей эры. Жестоко расправился Тиберий и с другими оппозиционерами. Погубил он и двух сыновей Германика. В этом ему помогал префект преторианской гвардии Элий Сеян, которого Тиберий приблизил к себе.
Постепенно Сеян приобрел исключительное влияние при дворе. Ему воздавались царские почести. День его рождения стал официальным праздником. Во многих местах были установлены золоченые статуи временщика, которым поклонялись.
Но обуреваемому честолюбивыми помыслами Се-яну этого казалось мало. Он замыслил переворот, благо дряхлый император пребывал вдали от Рима на острове Капри.
Заговор тем не менее был раскрыт. Сеяна казнили — он был задушен в темнице. Жестоко поплатились и его сообщники.
Под пером Сирано заговорщик приобрел несколько иной вид. Автор, отнюдь не следуя в точности за историческими фактами, изобразил Сеяна смелым мыслителем, политическим бунтарем, этаким «солдатом-философом», как называет его один из персонажей. В пространных монологах Сеян проповедует свои атеистические взгляды, выступает против богов, «которых создал человек, но которые не создали человека». В пьесе осуждался деспотизм, изображались придворные картины интриг и злодеяний.
