Дороти Лаудэн - Дикий Запад

— Я больше ничем не могу помочь! — ответила Микаэла потухшим голосом и посмотрела в лицо Мод. Оно уже начало застывать.

И мистер Брей посмотрел на жену.

— Мод, — сказал он с нежностью, — пожалуйста, не уходи. — Но невидящие глаза Мод Брей говорили о том, что она уже не обретается в этом мире.

Мод была не первой пациенткой, смерть которой Микаэле пришлось пережить. Но эта потеря была особенно болезненна для нее. Ведь Мод Брей умерла не потому, что врачебное искусство уже не могло ей помочь, — просто нужное лекарство не прибыло вовремя. И не сама смерть, а именно этот факт вызвал у Микаэлы совершенно новое для нее чувство беспомощности.

На улице уже стемнело. Микаэла сидела за столом в своем деревянном домике, положив голову на руки и уставившись в пламя камина. Возле нее сидела Колин, увлеченная своей работой. Она уже начала шить платье для рождественского праздника. Внешне обе выглядели идиллически мирно. Только молчали. Микаэла боялась говорить, чтобы не выплеснуть на ребенка душащее ее отчаяние. В глубине души она впервые усомнилась в том, что жестокости мира можно противостоять. Колин временами озабоченно поглядывала на приемную мать. Вдруг лицо ее осветилось.

— Знаешь что, доктор Майк? Ты ведь даже еще не прочла письмо. Разве тебе неинтересно, что там? — Она воткнула иголку в ткань, явно обрадовавшись этой мысли.

Микаэла благодарно улыбнулась ей.

— Ты права. Мне конечно же надо посмотреть, что пишет мать. — Она вытащила письмо из кармашка и распечатала его. И Мэтью с Брайеном, занятые до того игрой, подсели с любопытством к столу.

Развернув письмо, Микаэла начала читать его вслух:

«Дорогая Микаэла!

Вчера пришло твое письмо, и я хочу тотчас ответить на него. Правда, пройдет целый месяц, прежде чем ты прочтешь мой ответ.

Сначала о новости: твоя сестра Мэри ожидает ребенка. Он должен появиться на свет в мае.

Мэри твердо рассчитывает, что к этому времени ты снова будешь с нами. И ничего я так не хочу, как только того, чтобы ты покончила как можно скорее с этим своим приключением в далекой провинции и вернулась к нормальной жизни в Бостоне. У тебя было достаточно времени, чтобы отказаться от своей идеи исправить мир.

Этот совет касается и твоего вопроса о воспитании детей. Зачем ты теряешь время? Твое место в Бостоне. И здесь достаточно мужчин, которые захотели бы с тобой вместе создать семью и жить нормальной жизнью».

По мере чтения голос Микаэлы становился все тише. Она никак не рассчитывала, что мать ответит ей вот так. Все в этом письме напоминало ей об обстоятельствах, которые прошлой весной заставили ее покинуть Бостон. И если она только что размышляла о том, как все же тяжела ее жизнь в Колорадо-Спрингс, то теперь ей стало ясно, что ее жизнь в Бостоне отнюдь не была бы счастливее. Как раз наоборот. Сердце ее забилось учащенно. Что должны означать слова «жить нормальной жизнью»?

Колин и Мэтью притихли, наверное, до них дошел смысл советов ее матери, и Микаэла остро сожалела, что прочла им письмо.

Она свернула листок. Потом снова оперлась головой на руки и, не совладав с собой, расплакалась.

— Почему доктор Майк плачет? — спросил Брайен старшего брата, но тот вместо ответа только погладил белокурую головку.

Колин же отложила свое шитье. Она встала, обняла Микаэлу. И тут Микаэла подумала, что вряд ли есть место, где она могла бы лучше укрыться от всех невзгод, чем в этом маленьком деревянном домике на краю Колорадо-Спрингс.

Ночью прошел сильный ливень. Капли дождя тревожно барабанили в окна. Сквозь сон Микаэла слышала завывание бури. Но к нему, казалось, присоединился еще какой-то навязчивый звук. Постепенно Микаэла переходила от сновидений к реальности и наконец совсем проснулась.

Шум не прекращался. Стучали в дверь. Кто это мог быть, посреди ночи, вдали от города, в такую непогоду? Микаэла встала, выкрутила побольше фитилек керосиновой лампы и закуталась в шерстяной платок. Потом пошла открывать.

Колин и Брайен тоже проснулись и с тревогой смотрели на мать.

Микаэла попыталась сначала разглядеть что-нибудь через окно. Но сильный дождь, точно занавес, отгораживал дверь, так что Микаэла ничего не видела.

— Кто там? — крикнула она через запертую дверь.

— Салли. Откройте, пожалуйста!

Микаэла тотчас отодвинула тяжелый засов и открыла.

— Вождь Черный Котел ранен! — сообщил Салли. — Чивингтон осуществил свои намерения — напал на лагерь и убивал всех без разбору.

Тем временем двое шайонов вошли в дом. На скрещенных руках они несли вождя.

— Пусть они положат его на стол! — крикнула Микаэла Салли, доставая из другого угла комнаты необходимые инструменты.

Салли перевел распоряжение Микаэлы, и оба шайона осторожно положили вождя на стол посреди комнаты. Индеец, казалось, был без сознания.

Мгновение спустя Микаэла уже склонилась над своим пациентом. На его мускулистом теле она обнаружила много ран, полученных, очевидно, в ближнем бою. Но ни одна из них не была серьезной. Однако справа, пониже шеи, вся его кожаная рубашка была пропитана кровью. Пуля прошла совсем близко от сонной артерии.

— Пуля застряла у него в шее, — определила Микаэла.

— Вы можете удалить ее? — спросил Салли. Микаэла кивнула.

— Да, но сначала необходимо обеспечить ему доступ воздуха. — Она повернулась к инструментам, выбирая нужные. — Рана уже отекла. Если отек будет увеличиваться и дальше, он закроет дыхательные пути, и человек задохнется.

Объясняя все Салли, она укоротила большое птичье перо, освободила стержень от перышек, так что осталась лишь голая трубочка. Микаэла попробовала подуть через нее. Потом она снова взялась за инструменты и повернулась к своему пациенту.

Но в тот самый момент, когда она уже хотела сделать спасительный разрез на шее раненого, ее остановила рука одного из шайонов.

Микаэла вздрогнула. Потом собралась с духом.

— Скажите им, что это необходимо. Иначе вождь умрет, — обратилась она к Салли.

Салли перевел, но индеец медлил и с недоверием во взгляде отпустил наконец руку Микаэлы. Тогда она приложила нож к шее вождя. Уверенно и спокойно сделала разрез пониже гортани. В отверстие она вставила стержень птичьего пера.

Раненому сразу стало легче дышать. Микаэла схватила приготовленный платок и пропитала его жидкостью из бутылки. Но прежде чем она наложила наркоз на лицо раненого, другой шайон крепко схватил ее за руку.

Микаэла заметила скептические взгляды, которыми перед тем обменялись шайоны.

— Скажите им, что это средство снимет у него боль, — обратилась она к Салли.