Татьяна Бурцева - Западня для князя
Видать, хотят, чтобы думали, что это наши втихаря мстят.
Хмурый покосился на сотника, у того на лице отразились те же дурные предчувствия.
— В последний раз совсем недалеко отсюда напали, — сокрушался Булкар, — глядишь, как бы мы следующими не были…
На всякий случай выставили дальнюю сто-рожу.
— А Булкар, он кто? — спросил Георгий Хмурого, когда укладывались на ночлег в соседней юрте.
— Да он чистокровный половец, их татары ни во что не ставят. Хотя, я думаю, они скоро так перемешаются, что не разберешь, кто где.
Хмурый перевернулся на другой бок и засопел.
Поутру осмотрели степь. Обнаружили: ночью стоянку объезжали, как будто примеривались напасть, но, видно, прибытие Георгия их отпугнуло.
— Опа, сотник, глянь-ка мою находку.
Хмурый протянул подкову, на которой явно просматривался выбитый пятилистник.
— Значит, у них один конь захромает, а может, и не один. Пойдем по следам, посмотрим, куда погонят охромевших лошадок. С ними воинов будет немного — там и возьмем самого разговорчивого.
Сказано — сделано. Разведчики веером рассыпались по степи, высматривая следы и горизонт. Через час обнаружили оставленную стоянку. Зола была еще теплая.
— Так, ребята, они близко, будьте внимательны.
Скакали по степи до полудня, но никого не было видно. Преследуемый отряд явно укрупнялся. То справа, то слева к общей цепочке следов присоединялись новые.
— Стойте, мы где-то пропустили, как они увели уставших лошадей и пересели на новых. Нужно возвращаться, но с оглядкой.
Повернув, проскакали час. У неприметной балки Хмурый остановился.
— Сотник, они здесь схоронились, пока мы мимо проезжали. Берем два десятка и по одной заводной лошади, недостающих возьмем у них. Двигаются из-за охромевших медленно — догоним. Им кроме как к Волчьему логу идти некуда. Мы там будем раньше них. Заранее все разведаем и подготовимся, а дальше видно будет.
Споро двинулись через степь, а остальные повернули обратно к Булкару.
К логу прибыли засветло. Лошадей отогнали в степь поближе к нашей стороне, а сами притаились по краям лога.
Солнце клонилось к закату, когда в знойном мареве степи показались всадники. Не более десятка и небольшой табун лошадей. Лошади явно были уставшие.
«М-да, на таких далеко не уйдешь, — подумал Хмурый. — Ну ладно, оставим Булкару как плату за постой».
Конники приблизились к логу. Раздался разбойный посвист, и разведчики бросились на врага. Те не растерялись, выхватили мечи и луки с намерением пробиться. Дрались люто и почти вырвались, но тут разведчики взялись за луки: нельзя было допустить, чтобы хоть один ушел. Весь десяток положили, и если б не дюжий Ерема, влепивший свой топор обухом одному из конников в лоб, то не удалось бы взять языка. По одежде и богатой насечке на оружии он явно был не из простых.
Быстро переловив коней, взвалив и привязав тела, отряд рысью двинулся назад.
К полуночи догнали половцев и своих. Обменяв лошадей на свежих и спрятав по пути тела убитых, с их оружием во вьюках и пленником двинулись к границам княжества.
В этот раз счастье сопутствовало русичам.
Утро застало их в пути. К полудню, сделав два привала, чтобы дать отдохнуть лошадям и перевязать раненых, прибыли к знакомой сторожке.
По пути Георгия не оставлял вопрос: кто и откуда узнал об их отъезде и, главное, о том, куда они направляются. Возможность случайного нападения разбойников отпадала, так как мужичонка сказал, что ждали сотника.
Предательство.
Кругом было предательство. У границ — враги. Внутри — тоже.
Кто же это? Кто?
Георгий сжал руками голову. Посмотрел на Хмурого. Нет, не он. Сотник в это просто не верил, да и не было возможности разведчику весть передать: все время на глазах был.
Хмурый смерил сотника ответным взглядом, но ничего не сказал. Если его и терзали подобные сомнения, он виду не подавал.
Вдруг Хмурый сорвался с места.
— Ты куда?
Тот не ответил. Георгий рванул следом.
Дверь сторожки была распахнута. Похоже, что стряслась беда.
Кругом были видны следы борьбы. Хозяин лежал в доме. Он был без сознания. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: нужна помощь.
— Здесь рядом скит, нужно отвезти его туда.
Без лишних разговоров дружинники соорудили носилки, погрузили Матвея и двинулись к скиту.
— Там сейчас много раненых после последней стычки, возьмут и Матвея, — пояснил Хмурый.
Скоро достигли скита. Частокол, деревянная церковь и несколько просторных изб — вот и весь скит.
Дружинников встретила мать игуменья. Она немного опешила, увидев всадников в татарской одежде и вооружении, — сотник со своим отрядом переодеться не успел, — но, заметив Хмурого, успокоилась.
— Матвей! — воскликнула она, склонившись над самодельными носилками. — Несите его скорее в дом, — скомандовала она так, что дружинники без прекословия подчинились.
— За нами, видимо, следили и, когда мы от него уехали, напали, — быстро объяснил разведчик.
— Сейчас я посмотрю, что с ним.
Мать игуменья пошла следом за воями, несущими старика.
Сотник решил расположиться на ночлег в скиту. В свете последних событий ехать ночью по лесу было небезопасно. Поход за степняком стал превращаться в игру, ставкой в которой была жизнь всего отряда. И первым, кто мог получить стрелу под лопатку, был, конечно, сотник.
Мать ключница отвела Георгия, Хмурого и Рябину в одну из изб.
— Повечеряйте, гости дорогие, мать игуменья скоро придет.
На столе стоял простой, но сытный ужин, которому тут же отдали должное.
Мать игуменья не возвращалась долго, так что решено было пораньше лечь спать, чтобы хорошенько выспаться и с рассветом снова отправиться в путь.
Рассвет встретил дымкой, сквозь которую поигрывало лучами восходящее солнце. Лес радовал свежей зеленью и душистым запахом листвы. Все отдохнули и были готовы к новым поворотам судьбы.
Проводить отряд вышла сама мать игуменья. Накануне она задержалась у Матвея, зато теперь могла сообщить хорошие новости. Матвей не получил особенно сильных повреждений. Просто потерял много крови. У старика было воистину железное здоровье.
Пока было решено оставить его в скиту, а потом Матвей сможет отправиться куда захочет — старик жил отшельником.
Отряд уже оседлал коней и готовился к отъезду.
У Георгия было хорошее настроение, всё складывалось благополучно. Все живы, успевают в срок да еще везут языка. Душа пела.
Хмурый был, как обычно, хладнокровен, однако обычная мрачность сегодня как будто его оставила.
