Аркадий Крупняков - Пояс Ипполиты
- Почему ты не приходила так долго?! - с рыданиями в голосе спросил он.- Раньше ты приходила ко мне каждую ночь, а потом почему перестала, радость моя, боль моя? Я стал ходить сюда... Ну, почему, почему ты ушла из моих сновидений?!
Мелета ждала, когда Арам притронется к ней, но он так и сидел с протянутыми к ней руками и с рыданиями прерывисто продолжал твердить:
- Почему ты не приходила? Почему? Ты забыла меня! Признайся... Забыла?
- Я была так далеко, мой милый...
У Мелеты появились слезы.
- Ты даже не можешь представить, как далеко...
- Причем это, причем! В сновидениях легко прилететь на край земли. Когда я во сне искал тебя, переносился через моря и пустыни... Но нигде тебя не было! Нигде.
- Родной мой, успокойся, не плачь. Видишь, я пришла. Дай мне твои руки, обними меня.
Мелета взяла руку Арама в свою, но он резко отдернул ее.
- Очнись, мой хороший, я пришла к тебе, пришла.
- Нет, нет! Этого не может быть!
- Может!
Мелета крепко прижалась к мужу и стала целовать его в щеки, в губы, в шею.
Арам вырвался из объятий, вскочил, ударился о навес пещерки и рухнул на подстилку без сознания. Его тело вздрагивало, руки и ноги дергались в конвульсиях, и Мелета поняла, что с ним случился припадок. Она быстро поднялась, сбегала к родничку, пробивавшемуся из-под камня, и, набрав в ладони холодной воды, принялась обливать мужу лицо.
Сколько раз Мелета приносила в своих ладонях родниковую воду, не помнит. Арам в сознание не приходил, но перестало содрогаться его тело, успокоились руки, и было видно, что он уснул. Мелета не стала его будить, легла с ним рядом, прижалась к его телу. Она настолько переволновалась и так устала, что скоро заснула и сама...
... Проснулась от прохлады. Над лесом опустился вечер, в горах посветлело. В стороне увидела Элу. Сестра мужа сидела на камне. Это она, видимо, укрыла их конской попоной.
- Ну и здоровы вы спать,- протяжно сказала Эла.- Я дважды успела сходить домой, а они все спят и спят.
- Слышу голос,- не открывая глаз, произнес Арам.- Это ты, Эла? Я видел прекрасный сон. Ко мне приходила Мелета.
- Проснись, пьянчужка,- сердито сказала Эла.- Пощупай рукой — твоя милая Мелета с тобою рядом.
Арам резко сел, похлопал рукой по бедру Мелеты, сказал твердо:
- Ущипни меня, сестренка. Я не верю, я...
Мелета поднялась, стряхнула траву и подала руку Араму. Спросила:
- Теперь веришь?
Подходя к хутору, Арам предложил:
- Пойдемте на плотину - искупаемся.
- А не холодно?
- Идите, идите,- настояла Эла.- Пусть купанье из него годовалые дрожжи выбьет. А то ведь опохмелиться захочет.
- Нет, с этим кончено, сестренка. Теперь со мной Мелета.
После купанья в пруду они вышли на плотину. Арам прижался к обнаженному телу жены и спросил:
- А все-таки почему ты мне в последнее время не снилась?
- Было некогда. Я все время стремилась к тебе.
- Дома расскажешь.
Вечером, поужинав, они остались за столом, Мелета рассказывала о злоключениях амазонок. Потом она спросила:
- Как мама? Как отец?
- Сейчас уже поздно. У меня разболелась голова,- сказал Арам.- Завтра.
На следующее утро Арам искупал лошадей и сказал, что на кобылицах они поедут в Фермоскиру, а купленного Мелетой мерина оставляют дома - пусть отдыхает. До Фермодонта было полдня пути. От обещанного рассказа о городе Арам отказался:
- Я там бывал редко, а трезвым не бывал совсем. Боюсь наврать. Узнаешь все сама.
Мелета согласилась. Было не до разговоров, ей хотелось утолить сердце в лихой, быстрой езде.
Город необычайно изменился. Раньше по улицам и площадям всюду гарцевали всадницы, теперь лошадей совсем не было видно. Красавица Фермоскира была запущена, всюду валялись старые вещи, тряпки, сор, попадались даже неубранные скелеты лошадей. Дома знатных наездниц пустовали, выделялись неухоженностью, приличный вид был только у дворцов Годейры и Атоссы. Агора перед храмом была людной, здесь образовался рынок. Сам храм тоже хранил следы запустения, хотя около наоса по-прежнему торчали две амазонки с секирами. В городских конюшнях жили люди, судя по убогому скарбу, это были бедняки. На лицах людей, бродящих по уликам, Мелета заметила уныние. Казалось, как прошли в городе бои, так все и оставлено неубранным.
У дворца Годейры Арам спешился, привязал лошадь к воротам. Дворец не охранялся, они свободно прошли во двор.
Во множестве палат и комнат было пусто, казалось, что дворец необитаем. Мелета знала, что Годейра любила жить наверху, в глухой башне, куда вела винтовая лестница. Перед нею Арам остановился, сказал:
- Иди туда одна. Я введу лошадей во двор. Как бы их не украли.
Мелета поднялась по лестнице, толкнула дверь. Она со скрипом открылась, и Мелета увидела мать. Лота сидела в кресле царицы, на коленях ее стояла корзина. Полемарха лущила не то горох, не то чечевицу. Мелета одела по совету Арама свой мужской костюм, и мать ее не узнала. Вскинув руку в приветственном жесте амазонок, Мелета громко произнесла:
- Хайре, великая царица Фермоскиры! Сотенная приветствует тебя!
Лота медленно сняла с колен корзину, поставила ее в сторону и встала.
Она, казалось, сильно постарела, похудела, и старая амазонская одежда висела на ней мешковато и непривычно. Она долго смотрела на Мелету, потом резко бросилась к ней и застыла в рыдании на ее груди.
- Великая царица амазонок плачет? - с упреком сказала Мелета, усаживая мать снова в кресло.
- Не брежу ли я? - сказала тихо Лота, утирая концом косынки слезы.- Это ты, Мелета, ты?
- Я, мама, я. Вернулась вот.
- А где бабушка?
- Она осталась в Синдике. Далеко. Жива, здорова. Она благословляет тебя.
- О, боги! Что же я стою! - и снова принялась обнимать дочь, покрывая ее лицо поцелуями,- Садись, дочка, сюда. Сейчас я прикажу подать вина.
Лота хлопнула дважды в ладони, в дверях появилась молодая служанка.
- Тикета! Дочь моя вернулась! Неси сюда все, что у нас есть.
Тикета, видимо, раньше заметила гостей и мгновенно внесла поднос с угощениями. На столе появились сосуд с вином, фрукты, холодное мясо и овощи. На лице служанки были написаны восторг и радость.
- Я все еще не верю в твой приход, моя родная,- Лота снова принялась ощупывать дочку, как бы желая убедиться, что это не сон,- Что ты стоишь, Тикета, беги, позови скорее Чокею!
Служанка исчезла, Лота принялась дрожащими руками разливать в кружки вино. Налив, она тут же забыла про них, сунула в руки дочери яблоко, спросила:
- Где эта... Сидника, скажи мне? Она в Элладе? Или еще где?
- Не Сидника, а Синдика, мама. И давай выпьем за нашу встречу. Я испытываю ужасную жажду.
