Пьер Понсон дю Террайль - Тайны Парижа
Марта и ее сестра получили всестороннее образование. В восемнадцать лет сестры-близнецы были отличные музыкантши, художницы, прекрасно ездили верхом, были красивы, и каждая из них могла принести своему мужу приданое в тридцать тысяч ливров годового дохода. Но, как скупец, дрожащий над своим сокровищем, старый дворянин не мог выбрать женихов, достойных своих дочерей.
Марта и Камилла обожали отца и были очень привязаны друг к другу. Крестьяне, жившие в окрестностях Бельвю, которым барон в эпоху государственных смут оказал немало услуг, с восторгом и улыбкою смотрели на милых девушек, беспечно резвившихся в тени парка. Любовь к отцу и их взаимная привязанность совершенно удовлетворяли их.
Однако в этом году, когда почтовая карета барона, приехавшего из Парижа, остановилась у ворот замка Бельвю, внимательный наблюдатель заметил бы тень грусти на лице Марты и, быть может, догадался бы о тайне ее сердечной печали.
Дни шли, а непонятная грусть Марты все росла, омрачая в то же время и лицо Камиллы, так что печаль сестры передалась наконец и ей. Миновала весна, прошло и лето, настали печальные сентябрьские вечера; грусть Марты усилилась, краска сбежала с ее лица, и черные круги легли вокруг ее глаз.
Только один человек, ослепленный своею любовью, не замечал этой перемены; это был отец, старый барон Шастенэ. Что касается слуг, то они говорили:
— Должно быть, на сердце у барышни Марты сильное горе, если она так заметно переменилась.
Однажды вечером обе молодые девушки гуляли, обнявшись, по берегу Ионны и тихо разговаривали. Вдруг к ним подошел деревенский почтальон и почтительно поклонился.
— Сударыни, — сказал он, — у меня есть новость для вас.
— А? В чем дело, Жан? — рассеянно спросила Марта.
— Сегодня к вам приедет гость. Марта вздрогнула.
— Прекрасный офицер, ей-богу! — продолжал почтальон. — Говорят, генерал. Он остановился в Куланже, куда он приехал сегодня ночью в почтовой карете; он приказал мне известить о своем приезде барона и дал мне письмо к нему.
При слове «офицер» Марта побледнела.
— Как зовут этого офицера? — поспешно спросила Камилла.
— Ну, сударыни, — сказал почтальон, — этого я не знаю, но, по-видимому, он такой же барон, как и ваш батюшка.
Марта с облегчением вздохнула, а на губах Камиллы мелькнула улыбка. Почтальон поклонился молодым девушкам и направился к замку.
— Бедная Марта! — прошептала Камилла, сжимая в своих руках руки сестры.
Марта вздохнула, и слезы блеснули на ее ресницах.
— Ты так его любишь? — с волнением спросила Камилла. Марта вздохнула и подняла глаза к небу с выражением отчаяния.
— Что же ты хочешь? Это невозможно!.. — продолжала Камилла. — Бедный лейтенант, без имени, без состояния… Ах, наш отец никогда бы не согласился. Он умер бы с горя…
— Ах, Боже мой! — сказала Марта, глаза которой были полны слез. — Разве он не храбр, не прекрасен, не честолюбив?
— Ребенок! — ответила Камилла. — Отец мечтает для нас о блестящей партии. Он хочет, чтобы ты вышла за человека с титулом. За богача…
Марта молчала и плакала.
— Барышни, — позвал их кто-то издали, — барышни, идите, господин барон желает вас видеть.
Они узнали голос старого слуги и пошли к замку; Марта сильно волновалась, и Камилла вполне сочувствовала ее горю.
Барон Шастенэ ждал дочерей в маленькой гостиной в нижнем этаже замка.
Барон был старик лет семидесяти. Он хорошо сохранился, был представителен, а его густые седые волосы еще более усиливали это впечатление. Лицо его, доброе и мужественное, с первого взгляда внушало почтение и располагало.
В ту минуту, когда дочери вошли в маленькую гостиную, де Шастенэ кончал просматривать газеты, которые ему принес почтальон, и около него лежало нераспечатанное письмо из Куланжа, полученное вместе с газетами.
— Дитя мое, — сказал он, целуя Марту в лоб, — я хочу поговорить с тобою. Сядь рядом… вот сюда, на кресло. — Говоря это, старик улыбнулся Камилле, точно хотел улыбкой вознаградить ее за то, что ничего не сказал ей.
Марта села, а старик взял ее руку.
— Тебе теперь исполнилось восемнадцать лет, — сказал он, нежно смотря на нее.
— Так что же, отец? — спросила Марта, вздохнув.
— Ни ты, ни твоя сестра не можете вечно оставаться в девушках.
Марта страшно побледнела.
— Однако, — продолжал старик, — я, как скупец, который не в силах расстаться со своими сокровищами, решил не отдавать их все сразу.
Марта слушала его, опустив глаза.
— У кого есть две такие жемчужины, как вы, мои сокровища, тот не выдаст их замуж разом. Когда ты, дитя мое, покинешь меня, то я оставлю у себя Камиллу.
— А я непременно должна покинуть вас, отец? — спросила дрожащая Марта.
— Да, — сказал барон, — твой муж приедет сегодня.
— Мой муж?
— Да, генерал барон де Рювиньи; между его семьей и нашей всегда были дружеские отношения.
Марта побледнела. Барон ошибочно истолковал ее волнение.
— Теперь, дитя мое, — сказал он, — иди к себе. Я знаю: все девушки плачут, когда им говорят о замужестве; им надо дать время успокоиться. К тому же, милая моя, если тебе генерал не понравится, то я принуждать тебя не буду.
Марта выбежала из комнаты вне себя: она думала, что умрет от горя.
Все прошлое лето Марта провела в Блэзуа у сестры своего отца, и с того времени сердце ее заговорило. Виконтесса де Мароль — так звали ее тетку — жила очень открыто в своем замке, в окрестностях Блуа, а ее единственный сын, молодой виконт Мароль, страстный охотник, приглашал к себе в гости всех соседей. И вот среди них-то Марта встретила молодого офицера, лейтенанта главного штаба. Он был красив, храбр, но беден, страшно беден и даже в будущем не ждал ниоткуда наследства. Они полюбили друг друга, но скоро оба поняли, что брак их невозможен. Лейтенант притом происходил из буржуазной семьи: звали его Гектор Лемблен, а любившая его Марта должна была получить тридцать тысяч ливров годового дохода и принадлежала к аристократии. Барон де Шастенэ никогда не согласился бы на подобный союз; бедные влюбленные прекрасно понимали это. Гектор решил уехать в Африку и, быстро сделав там блестящую карьеру, заслужить таким образом руку Марты. Она же поклялась ждать его и упорно отказываться от всех партий, которые могли бы представиться ей.
Легко понять волнение девушки, когда она услышала волю отца. В течение нескольких часов она предавалась отчаянию, заперевшись у себя в комнате, и не хотела видеть даже Камиллы, от которой у нее никогда не было тайн. Но когда первый порыв горя прошел, она впала в мрачное оцепенение, и у нее наступило то странное состояние духа, когда люди ожидают смерти и в то же время не имеют мужества пойти ей навстречу. В это время вошла Камилла.
