Симона Вилар - Поединок соперниц
От кого я могла понести? Господь всемогущий, да какая же разница! Я понимала одно: мне необходимо ехать в Норфолк. Ибо для всех должно быть очевидно, что отец ребенка — Эдгар Армстронг.
И вдруг я почувствовала облегчение. Никогда ведь не желала быть брюхатой, а ныне была рада этому. Я рожу этого ребенка и даже на Библии присягну, что он от Эдгара. Так будет поставлен крест на его попытках развестись со мной, я окончательно привяжу его к себе и смогу отомстить. Ибо он не посмеет не признать своим внука короля Генриха, а сам король, блюдя честь семьи, заставит его смириться с навязанным наследником!
— Кажется, дождь прекратился, — проговорила я. — Вели проверить, подкованы ли мулы, и пусть запрягают. Мы немедленно отправляемся в путь.
— Деточка, да зачем же? Здесь, в Ромсее, ты сможешь родить так, что об этом ни одна душа не узнает. А если пожелаешь, я подыщу в округе знающую женщину, чтобы вытравить плод.
— Маго — ты старая, выжившая из ума дура. Мой ребенок — наследник графского титула, и я немедленно отправляюсь к мужу.
Маго испуганно взглянула на меня и перекрестилась. Я же зашлась громким торжествующим смехом.
* * *Паланкин нещадно трясло. Я полулежала на подушках, занавески распахивались — и оттуда тянуло дождем и сыростью. От качки меня мутило, и я, даже не приказывая остановиться, высовывала голову наружу, и меня выворачивало наизнанку. Однако, как бы ни было тяжело, я не позволяла делать остановок.
Силы небесные — до чего же отвратительно чувствовать себя слабой и разбитой. Изжога, тошнота, озноб… Когда Маго, опасаясь за мое состояние, все же требовала сделать привал, я засыпала как убитая. Но проснувшись, тут же приказывала трогаться в путь. От того, как скоро я появлюсь в Норфолке, зависело слишком многое. Мне нужно было всего лишь на час или даже на полчаса остаться наедине с Эдгаром, и я смогу всем доказать, что мы только тем и занимались, что спаривались. Ах, до чего же славно все сложилось! Я и не ожидала, что смогу накинуть на Эдгара такой аркан. Этот сакс плодит бастардов от своей шлюхи? А я со своей стороны навяжу ему ублюдка какого-нибудь Геривея Бритто и сделаю его продолжателем рода Армстронгов!
Однако как мы ни торопились, на дорогу ушло больше недели. Ради скорости передвижения я бросила в пути свой обоз, слуг и камеристок, довольствуясь только конными охранниками и тем количеством имущества, которое поместилось во вьюках мулов.
Мы миновали Оксфордшир и Нортгемптон, где некогда я была так счастлива с Эдгаром. Сейчас здесь ничего не напоминало о том блаженном, сияющем солнцем времени, все было серым, унылым, промозглым. Сеялся нескончаемый, мелкий, как пыль, дождь. Дороги были ужасны, лошади теряли подковы, охранники проклинали все на свете, простуженная Маго кашляла и беспрестанно ворчала.
Но самое ужасное началось, когда мы въехали во владения моего мужа. На нас обрушился самый настоящий ноябрьский шторм. Ветер нес ледяные струи ливня, гнул деревья к земле, взбаламученная вода покрыла все низины. Но я уже узнавала знакомые места. Мы двигались вдоль вспенившейся от дождей речки Уисси, и я надеялась еще до темноты увидеть бревенчатые частоколы бурга Незерби.
Наконец начальник охраны, перекрикивая бурю, сообщил, что бург показался. Я откинула промокшие насквозь занавески и выглянула. К реке вел крутой спуск, впереди чернел бревенчатый мост.
Внезапно паланкин сильно тряхнуло и он накренился. Я вцепилась в столбик навеса и отчаянно завизжала, чувствуя, что вот-вот окажусь в грязи под копытами. До меня донеслись крики, истошное ржание мулов, и я увидела, как двое передних животных сползают вниз, скользя по насыпи. Затем поддерживающие паланкин шесты затрещали, мир перевернулся, а в следующий миг и паланкин, и я, и оба задних мула рухнули с кручи.
Помню только удар, треск, наваливающуюся на меня мокрую тушу одного из мулов и собственный истошный вопль. Холод и дождь обрушились на меня вместе с болью.
Мои люди засуетились вокруг, разрезая ремни паланкина, чтобы освободить меня из-под его обломков. Один из охранников попытался меня приподнять, но внезапная резкая боль согнула меня в дугу. По ногам потекла теплая жидкость, в поясницу словно ударили кузнечным молотом, а затем мой живот будто вспороли тупым ножом. Я не могла вздохнуть.
Меня куда-то несли. Я была скрюченной, жалкой, истекающей кровью. Среди различимых голосов узнавала подвывающие стенания Маго. Старая дура, как она могла допустить, чтобы со мной случилось подобное! Ибо что со мной — я уже поняла. Хотя до последнего отказывалась верить.
Даже когда дымное тепло усадьбы окутало меня и чей-то голос проговорил, что нужно послать за повитухой, я все еще сопротивлялась. Тщетно. Я была в Незерби, и эти саксы не больно слушались меня. Потом какая-то женщина мяла мне живот, да так, что я начинала скулить. Между ног у меня было горячо и хлюпало. Отвратительно!
Потом меня заставили выпить какое-то тепловатое пойло. По его сладковатому привкусу я определила, что это маковый отвар, который погружает в забытье, и смирилась.
Теперь мне хотелось только забыться. Не думать о том, что меня ожидает, не чувствовать боли, не знать, что со мной сделают…
* * *Первое, что я увидела, придя в себя, был вышитый полог над головой. Листья растений, птицы с распущенными хвостами — все яркое, мастерски исполненное. Я в этом разбиралась и сама была вышивальщицей не из последних. В изножье ложа виднелась бревенчатая стена, сбоку на нее падал отсвет огня. Пахло пряными травами, которые бросают на угли жаровен, чтобы заглушить запах сырости — извечной спутницы дождливой поры. До меня донеслись приглушенные голоса. Один, всхлипывающий и дрожащий, принадлежал Маго. Другой — Эдгару.
Я повернула голову. Они сидели на скамье у стены. Маго плакала, вытирая глаза краем головного покрывала, а Эдгар, похоже, ее утешал.
Внезапно я подумала — до чего же красив мой муж! Эта свободная поза, легкие завитки каштановых волос, твердый профиль, четкая линия высоких скул. Мой прекрасный крестоносец… Которого я потеряла.
В моем горле вспух ком, и глаза наполнились слезами. Освещенный углями жаровни золотистый образ Эдгара стал расплываться. Я всхлипнула.
Они оба заметили, что я пришла в себя, подошли.
— Эдгар…
Он поймал мою слабую протянутую руку, мягко пожал. Какие же теплые и сильные были у него пальцы.
— Тсс, Бэртрада, уже все закончилось. Успокойся.
— Я спокойна. Это… Это сейчас пройдет.
Маго принесла чашу с питьем.
— Выпей это, деточка.
Но я даже не взглянула на нее. Я вцепилась в руку Эдгара и не могла отвести от него глаз.
