Речной бог - Смит Уилбур

Нашей главной заботой было избежать опасной и трудной проводки судов через пороги Нила. Преодолеть их можно было только во время половодья, а это затягивало наше путешествие.

Я предложил построить за пятым порогом новую флотилию барок. С их помощью мы перевезем войско на то место, откуда оно отправится по короткому пути в обход великой излучины реки. Когда мы придем на берег выше первого порога, построим новый отряд быстрых боевых ладей и барок, которые отвезут нас к Элефантине.

Я был уверен, что, точно рассчитав время, мы сможем быстро пройти порог и застанем гиксосов врасплох на якорных стоянках у Элефантины. Мы нанесем врагу серьезный удар и захватим корабли, усилив наш собственный боевой флот. Как только мы закрепимся на реке ниже первого порога, проведем через порог пехоту и колесницы и сразимся с гиксосами на освободившихся от воды полях.

Первый этап Возвращения начался в первый день половодья. В Кебуи, который был нашей столицей уже много лет, мы решили оставить небольшой отряд. Кебуи становился пограничным торговым городком империи. Богатства Куша и Эфиопии потекут на север через его ворота.

Когда основная часть флота отправилась на север, мы с Гуи и пятьюстами конюхами и отрядом в сотню колесниц остались, чтобы дождаться возвращения гну. Они, как обычно, появились совершенно неожиданно, словно большая черная туча накрыла золотую травянистую саванну. Мы выехали к ним навстречу на колесницах.

Поймать этих некрасивых животных – дело простое. Мы догоняли их на колесницах и набрасывали петли на уродливые головы. Гну не могут сравниться с лошадьми в беге, и нрав у них не столь непокорный. Они недолго бьются на веревке и быстро смиряются со своей участью. За десять дней мы загнали в ограды на берегу Нила более шести тысяч гну.

Именно тогда мы убедились, насколько слабы эти животные. Они умирали сотнями без всякой причины. Обращались мы с ними ласково. Кормили и поили, и все же казалось, будто их бродячий нрав не выдерживал пленения, и они медленно угасали в наших загонах.

Мы потеряли более половины пойманных животных еще до начала путешествия, и многие из них умерли в пути.

Ровно через два года после того, как Лостра приказала начинать Возвращение, наш народ собрался на восточном берегу Нила выше четвертого порога. Перед нами лежали пустыня и путь через великую излучину реки.

В течение всего предшествующего года караваны повозок отправлялись в пустыню. Каждая из них везла глиняные кувшины, по горлышко заполненные нильской водой и запечатанные наглухо пробками, залитыми горячей смолой. Через каждые десять миль мы устраивали место водопоя на тропе. На каждом из них зарыли в песок тридцать тысяч кувшинов с водой, чтобы они не потрескались и не лопнули под горячими лучами солнца.

Нас было пятьдесят тысяч человек, и почти столько же животных, включая уменьшающееся стадо гну. Повозки с водой покидали берег реки каждый вечер, и трудам, казалось, не будет конца.

На берегу реки мы дождались новолуния, чтобы растущая луна освещала нам путь в пустыне. Хотя мы и решили отправиться в путь в самое холодное время года, жара и горячее солнце будут нести смерть и людям, и животным. Мы сможем идти только по ночам.

За два дня до начала похода госпожа моя сказала:

– Таита, когда мы с тобой в последний раз ловили рыбу? Приготовь свои гарпуны.

Я понял, что она хочет обсудить со мной нечто важное. Мы спустились вниз по течению, и я привязал лодку к склонившейся над водой иве у противоположного берега реки, где любопытные не могли подслушать нас.

Сначала мы говорили о приближающемся переходе через пустыню и о возвращении в Фивы.

– Когда я снова увижу сверкающие стены родного города, Таита? – вздохнула моя госпожа.

Я не мог точно сказать ей, когда это произойдет.

– Если боги будут добры к нам, мы достигнем Фив ровно через год, когда половодье Нила пронесет наши ладьи через порог. После этого судьба начнет играть нами, как шаловливые струйки реки играют легкой щепкой.

Однако, судя по всему, Лостра пригласила меня на реку не для этого разговора. Глаза ее наполнились слезами, и она спросила меня:

– Как давно Тана нет с нами, Таита?

– Он отправился в путешествие к западным полям рая более трех лет назад, госпожа моя. – Голос мой прервался, когда я ответил ей.

– А в объятиях его я не лежала на много месяцев больше, – удивленно и задумчиво произнесла она.

Я кивнул, не понимая, куда госпожа клонит.

– Он снился мне почти каждую ночь с тех пор, Таита. Мог ли он вернуться и оставить свое семя в моем чреве, пока я спала?

– Все возможно под небесами, – осторожно ответил я. – Мы же рассказали народу, каким образом были зачаты Техути и Беката. Однако, по правде говоря, мне о таком слышать не приходилось.

Некоторое время мы сидели молча. Лостра подставила руку под струю воды. Потом подняла ее и смотрела, как капли срываются с кончиков пальцев. И вдруг заговорила, отвернувшись:

– По-моему, у меня опять будет ребенок. Красный цветок моих месячных увял и засох.

– Госпожа, – тихо и мягко ответил я, – ты приближаешься к тому времени в своей жизни, когда воды твоего чрева начнут пересыхать. Наши египетские женщины расцветают быстро, как цветы пустыни, и так же быстро увядают.

Она покачала головой:

– Нет, Таита, я говорю о другом. Я чувствую, как ребенок растет во мне.

Я молча посмотрел на нее и вдруг снова почувствовал, как крылья несчастья скользнули надо мной и холодок от их взмаха коснулся моих рук.

– Ты можешь не спрашивать меня, знала ли я другого мужчину после того. – На этот раз Лостра смотрела мне в глаза. – Тебе известно, что другого мужчины у меня не было.

– Да, мне это хорошо известно. И все же я не могу поверить в зачатие от призрака. Каким бы желанным и любимым ни было это привидение, желание иметь еще одного ребенка могло подействовать на твое воображение.

– Пощупай мое чрево, Таита. Там живое существо. Оно растет с каждым днем.

– Я сделаю это сегодня вечером в твоей каюте. Здесь, на реке, чужие глаза могут заметить нас.

Моя госпожа лежала обнаженной на простынях. Я сначала осмотрел ее лицо, а потом перешел к телу. Пока я смотрел на нее глазами мужчины, она по-прежнему оставалась для меня красавицей, но стоило мне взглянуть глазами врача, и я увидел, как годы и испытания в чужих краях состарили ее. В волосах было больше серебра, чем черноты, а годы и заботы царствования глубокими морщинами избороздили ее лоб.

Сосуд ее тела дал жизнь трем другим жизням. Однако груди теперь были пусты, их не наполняло молоко новой беременности. Лостра была худа. Мне следовало бы раньше заметить эту худобу, эту неестественную худобу, граничащую с истощением. Но живот ее торчал, словно бледный шар слоновой кости, такой большой по сравнению с худыми и стройными руками и ногами.

Я нежно положил руки на живот, на серебряные линии, оставшиеся на коже, когда она освободилась от радостной ноши. Я ощупал существо, поселившееся в ней, и понял, что это была не жизнь. Это была смерть.

Я не мог найти подходящих слов. Отвернулся и вышел на палубу ладьи. Я поднял глаза к небу и посмотрел на звезды. Их холодный свет лился с далекого неба. Как и богам, им не было до нас дела. Молить их было бесполезно, как и богов.

Я знал, что росло в чреве моей госпожи. Я ощупывал это в телах других женщин, а когда они умирали, вскрывал мертвые матки и видел, что убило их. Это было страшное бесформенное существо, не имеющее ничего общего ни с человеком, ни с животным. Это бесформенный шар красной и свирепой плоти. Это творение Сета.

Прошло много времени, прежде чем я набрался мужества и вернулся в каюту.

Госпожа моя успела одеться. Она сидела на постели и смотрела на меня огромными темно-зелеными глазами, которые совсем не постарели. Смотрела на меня, как маленькая девочка, которую я знал много лет назад.

– Госпожа, почему ты не говорила мне о боли? – нежно спросил я.