Александр Дюма - Сорок пять
— О да, — повторил он, понизив голос и не сводя с нее взгляда. — Анри должен был вас полюбить… О сударыня, на коленях молю вас: сжальтесь, полюбите моего брата!
Диана стояла по-прежнему холодная и молчаливая.
— Не допустите, чтобы из-за вас терзалась целая семья, — ведь один из нас погибнет от отчаяния, другие от горя.
Диана не отвечала, продолжая грустно смотреть на склонившегося перед нею человека.
— Сжальтесь над моим братом, надо мною самим! — вскричал Жуаез, яростно схватившись за грудь. — Я горю! Ваш взор испепелил меня!.. Прощайте, сударыня! Прощайте!
Он встал с колен и как безумный выбежал к своим слугам, ожидающим его на углу улицы Анфер.
XXVII. Его светлость герцог де Гиз
В воскресенье 10 июня, часов в одиннадцать утра, весь двор собрался в павильоне, где умирал герцог Анжуйский.
Ни искусство врачей, ни отчаяние его матери, ни молебны, заказанные королем, не в силах были предотвратить рокового исхода.
Рано утром 10 июня Мирон объявил королю, что болезнь неизлечима и что Франциск Анжуйский не проживет и дня.
Король сделал вид, что поражен величайшим горем, и, обернувшись к присутствующим, сказал:
— Теперь-то враги мои воспрянут духом.
На что королева-мать ответила:
— Судьбы наши в руках божиих, сын мой.
А Шико, скромно стоявший неподалеку от короля, тихо добавил:
— По мере наших сил следует помогать господу богу, государь…
— В половине двенадцатого больной покрылся мертвенной бледностью. Кровотечение, ужасавшее присутствующих, внезапно прекратилось, конечности похолодели.
Генрих сидел у изголовья брата. Екатерина, примостившись между стеной и кроватью, держала ледяную руку умирающего.
Епископ города Шато-Тьерри и кардинал де Жуаез читали отходную. Все присутствующие, стоя на коленях и сложив руки, повторяли слова молитвы.
В полдень больной открыл глаза. Солнце выглянуло из-за облака и залило кровать золотым сиянием. Франциск, чье сознание было дотоле затуманено, вдруг поднял руку, как человек, охваченный ужасом.
Потом он испустил громкий вопль и ударил себя по лбу, словно постиг одну из тайн своей жизни.
— Бюсси! — прошептал он. — Диана!
С этим именем на устах Франциск Анжуйский испустил последний вздох.
В тот же миг, по странному совпадению, солнце, заливавшее своими лучами герб французского дома, скрылось. И золотые геральдические лилии, ярко сиявшие минуту назад, поблекли и слились с лазурным фоном, по которому были рассыпаны.
Екатерина выпустила руку сына.
Генрих III вздрогнул и, трепеща, оперся на плечо Шико.
Мирон поднес к губам Франциска золотой дискос и сказал:
— Монсеньер скончался.
В ответ на эти слова из прилегающих комнат донесся многоголосый гул, словно аккомпанемент псалму, который вполголоса читал кардинал.
— Cedant iniquitates meae ad vocem deprecationis meae…[79]
— Скончался! — повторил король, осеняя себя крестом. — Брат мой, брат мой! У меня нет детей, нет наследника!.. Кто станет моим преемником?
Не успел он вымолвить это, как на лестнице раздался шум.
Намбю поспешил в комнату, где лежал покойный, и доложил:
— Его светлость монсеньер герцог де Гиз.
Пораженный этим ответом на заданный им вопрос, король побледнел и взглянул на мать.
Екатерина была бледнее сына. Услышав это роковое предсказание, она схватила руку короля и сжала ее, словно говоря:
«Вот она, опасность… Но не бойтесь, я с вами!» Появился герцог в сопровождении свиты. Он вошел с высоко поднятой головой, хотя глаза его не без смущения искали короля.
Генрих III властным движением руки указал ему на кровать, где покоились царственные останки.
Герцог склонил голову и медленно опустился на колени.
Все окружающие последовали его примеру.
Лишь Генрих III с матерью продолжали стоять, и во взгляде короля промелькнуло выражение гордости.
Шико заметил этот взгляд и шепотом прочитал другой стих из Псалмов:
— Dijiciet potentes de sede et exaetabit humiles.[80]
Эпилог
Несколько слов о главных персонажах романа «Сорок пять» необходимы для завершения этого повествования.[81]
Диана де Монсоро, приняв постриг в монастыре Госпитальерок, пережила герцога Анжуйского лишь на два года. О Реми, её преданном соратнике, мы более ничего не слышали: он бесследно исчез.
История, тем не менее, более полно информирует нас об остальных. Герцог де Гиз, в конце концов открыто восстал против Генриха III, и восстание это было столь успешным, что с помощью лиги он вынудил короля бежать из Парижа. Впрочем, потом они заключили между собой полное примирение, в котором герцог де Гиз оговорил за собой право быть назначенным генералом-лейтенантом королевства. Однако не успел король вернуться в Лувр, как он принял решение покончить с герцогом. Он призвал к себе Крийона, командира сорока пяти, и посвятил его в свой план, однако благородный солдат отказался иметь к этому какое-либо отношение, предложив, тем не менее, вызвать герцога на дуэль. Де Луаньяк был менее щепетителен, и мы знаем результат: герцог де Гиз и его брат-кардинал ― оба были убиты. Через десять дней после этого события, Екатерина Медичи, королева-мать скончалась, о чём, впрочем, никто не горевал.
Парижане, взбешённые убийством герцога де Гиза, объявили его брата, герцога Майенского, главой Лиги и восстали против короля, который снова был обязан бежать. Он умолял короля Наваррского о помощи, и тот немедленно ответил на вызов. Вскоре они оказались около Парижа с объединённой армией католиков и гугенотов. Тем не менее, Генрих III преследовался беспощадной ненавистью умной и неразборчивой в средствах герцогиней де Монпасье. Она так умело работала над рассудком молодого монаха-якобинца Жака Клемана, что он взял на себя убийство короля. Он вошёл в лагерь с письмами для Генриха, и ранил его в то время, когда король их читал. Король умер 2-го августа 1589 года, после того как объявил Генриха Наваррского своим наследником.
О последующей жизни и приключениях Шико, к сожалению, ничего достоверного не известно.
М. ТРЕСКУНОВ
АЛЕКСАНДР ДЮМА
(1802–1870)
I
Вилле-Котре, маленький городок близ Парижа. Здесь 24 июля 1802 года в семье генерала Тома-Александра Дюма и Марии-Луизы Лабурэ родился сын Александр.
Юные годы Александр провел в родном городе; окончив коллеж, он в 1823 году направился в Париж. Первое время Дюма был принужден жить на скудные средства. При содействии друзей ему удается получить должность секретаря в канцелярии герцога Орлеанского. Но уже в молодые годы он увлекся поэзией и театром и в 1829 году написал первую романтическую драму «Генрих III и его двор», поставленную на сцене театра Французской комедии.
