Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 14
Стены величественного дворца были украшены резьбой в смешанном готическо-греческом стиле, очень модном во времена Елизаветы и ее преемника. И хотя прыжок Зары казался геройским подвигом, на самом деле выступы этих украшений предоставляли достаточную опору столь подвижному и легкому созданию, даже при таком стремительном спуске.
Полон досады и любопытства, Бакингем сначала чуть не бросился за нею по той же опасной дороге, и даже вскочил было на подоконник, но, пока он размышлял, как сделать следующий шаг, из кустов, куда скрылась незнакомка, послышалась популярная тогда насмешливая песенка о несчастном влюбленном, который хотел броситься в пропасть:
— Но, к краю приблизясь,Увидел влюбленный,Что склоны отвесны,Что пропасть бездонна…И так рассудил он:Хоть Ей уж не мил он, —Сердечная больПонемногу остынет,А сломанной шеиХирург не починит!
Герцог невольно рассмеялся, ибо стихи эти уж очень подходили к его нелепому положению, и спустился с подоконника, отказавшись от смехотворного и опасного намерения. Он позвал слуг, а сам стал вглядываться в густой кустарник. Ему все еще не верилось, чтобы женщина, которая встала на его пути, могла сыграть с ним такую обидную шутку.
Загадка разрешилась тотчас же. Женская фигура, закутанная в плащ, в шляпе с опущенными полями и темным пером, вышла из кустов и мгновенно исчезла в развалинах старинных и современных зданий, которыми, как мы уже сказали, было загромождено все поместье, прежде называвшееся Йорк-хаусом.
Служители герцога, повинуясь его нетерпеливым приказаниям, рассыпались по всем окрестностям в поисках соблазнительной сирены. Тем временем их господин, всегда горячий и неистовый в своих желаниях, особенно когда было задето его тщеславие, поощрял их рвение угрозами и обещаниями награды. Но все было напрасно. Нашли только тюрбан и газовое покрывало мавританской принцессы, как эта себя величала. Она оставила их в кустарнике вместе с атласными туфельками, сменив, без сомнения, эти предметы на одежду менее примечательную.
Убедившись, что все поиски бесполезны, герцог Бакингем, по примеру всех избалованных детей на свете, дал выход своему яростному гневу: он клялся, что отомстит незнакомке, и отпускал по ее адресу отборнейшие бранные слова, среди которых изысканное слово «дрянь» повторялось чаще других.
Даже Джернингем, прекрасно изучивший нрав своего господина и почти всегда умевший успокаивать его в припадках гнева, счел за благо на сей раз не попадаться ему на глаза. Он уединился в отдаленной комнате со старой набожной экономкой и за бутылкой наливки объявил ей, что если его светлость не научится быть более сдержанным, то цепи, тьма, солома и Бедлам станут последним уделом столь одаренного и всеми любимого герцога Бакингема.
Глава XL
Жестокие, смертельные раздоры
Не вспыхивают попусту.
«Альбион»Ссоры между мужем и женой вошли в пословицу, но да не подумают почтенные супруги, что связи, не освященные законом, избавлены от подобных неприятностей. Шалость герцога Бакингема и последовавший за нею побег Алисы Бриджнорт вызвали яростный раздор в доме Чиффинча, когда по возвращении в город он узнал эти поразительные новости.
— Говорю тебе, — кричал он своей услужливой подруге, которая, впрочем, весьма спокойно относилась к его словам, — что твоя проклятая беспечность погубила труд многих лет.
— Ты мне уже двадцатый раз это твердишь, — отвечала она, — а я и так знаю, что всякий пустяк может разрушить любой из твоих планов, как бы долго ты его ни обдумывал.
— Как, черт побери, тебе пришло в голову принять герцога, когда ты ждала короля? — с раздражением кричал Чиффинч.
Ах, боже мой, Чиффинч, спроси об этом швейцара, а не меня, — ответила почтенная дама. — Я в то время надевала чепец к приходу его величества.
— С изяществом сороки, — сказал Чиффинч, — а тем временем оставила кошку сторожить сливки!
— Ах, Чиффинч, твои поездки в деревню сделали тебя несносным грубияном! Взгляни, какие на тебе сапоги! А запачканные муслиновые манжеты придают твоим кулакам какой-то неотесанный, деревенский вид, иначе и не назовешь.
— Взять бы да этими сапогами и кулаками выбить из тебя всю дурь, — проворчал сквозь зубы Чиффинч, а затем продолжал вслух тоном человека, который готов прервать спор, но лишь добившись у противника признания своей правоты: — Ведь ты же сама понимаешь, Кэт, что псе наше благополучие зависит от того, сумеем ли мы доставить удовольствие его величеству.
— Предоставь это мне, — сказала она. — Я лучше тебя знаю, как угодить его величеству. Не думаешь ли ты, что король будет плакать, как мальчишка, у которого улетел воробей? Нет, у его величества не такой дурной вкус. Мне даже непонятно, Чиффинч, — продолжала она, переходя в наступление, — как это ты, считавшийся знатоком женских прелестей, поднял такой шум из-за этой деревенской девчонки! Да в ней нет даже пухлости домашней курочки! Она скорее похожа на костлявого жаворонка, которого и хватит-то всего на один глоток. Есть о чем заботиться: откуда пришла? куда ушла? Найдутся и получше ее, более стоящие внимания короля, даже если герцогиня Портсмутская и будет негодовать.
— Ты имеешь в виду свою соседку миссис Нелли? — спросил ее достойный сожитель. — Ее песенка спета, Кэт. Она умна, но пусть ее ум послужит ей не в такой знатной компании [93]. В королевских покоях не говорят на жаргоне бродячих комедиантов.
— Неважно, кого или что я имею в виду, — ответила миссис Чиффинч. — Говорю тебе, Том Чиффинч, твой господин легко утешится, потеряв чопорную пуританку, которую ты непременно хотел навязать ему. Как будто они мало досаждают ему в парламенте! Нет, надо еще затащить их к нему в спальню!
— Ладно, Кэт, — сказал Чиффинч, — семь мудрецов не переспорят одну женщину, поэтому я лучше помолчу. Дай только бог, чтобы король был не в худшем расположении духа, чем ты думаешь. Мне велено сегодня сопровождать его величество по Темзе в Тауэр, где он собирается осматривать оружие и боевые припасы. Хорошо, что есть умные люди, которые мешают Раули заниматься делами, ибо, клянусь честью, у него есть к тому склонность.
— Уверяю тебя, — сказала миссис Чиффинч, обращаясь скорее к собственному отражению в зеркале, чем к своему хитрому супругу, — уверяю тебя, мы найдем средство занять его величество так, что у него не останется ни одной свободной минуты.
