Побережье смерти - Саймон Скэрроу
- Позвольте представить Бриготина, вождя этого поселения.
Фигул коротко кивнул вождю, и сказал по-британски: - Исполняющий обязанности центуриона Гораций Фигула Шестой центурии, Пятой когорты. Это мои люди. Меня послал легат Луций Элиан Целер, чтобы выполнить нашу часть сделки.
Бриготин удивленно поднял бровь, услышав, как Фигул владеет его родным языком. - Ты говоришь на языке моего народа. Я впечатлен. Меня заставили поверить, что римляне не утруждают себя изучением языков людей, которыми они хотят управлять.
- Не все мы одинаковы, - ответил Фигул.
Вождь хмыкнул. Со своей сутулой осанкой и впалыми скулами он производил впечатление жалкой фигуры. Судя по многочисленным шрамам на его теле, Фигул сделал вывод, что Бриготин когда-то был гордым воином. Но возраст и годы невзгод превратили вождя в бледную тень его прежнего «я». Бриготин улыбнулся Фигулу, приоткрыв рот, обнажив ряд кривых желтых зубов, которые напомнили галлу о надгробиях, которые он видел в местных захоронениях, разбросанных по материку. Вождь деревни что-то пробормотал Магадубну на его родном наречии.
- Что он сказал, господин? - спросил Рулл.
Магадубн ответил за вождя: - Бриготин хочет заверить вас, что римские пленники в добром здравии. Он говорит, что к ним хорошо относились. Он надеется, что это убедит вашего легата защитить его народ от дуротригских воинов. Магадубн наклонился к римлянам и, понизив голос, заговорил на латыни. - Между нами говоря, вождь беспокоится о репрессиях. Если воины узнают об этом обмене, они обязательно накажут этих людей и сравняют деревню с землей.
- Какой химеры, дуротригам это нужно? - пробормотал Рулл. - Они все британцы. Это означает, что они все на одной стороне.
- Не совсем так, - поправил Магадубн. - Мы, дуротриги, не единый народ, а множество племен, связанных кровными узами. Беженцы с материка не из тех племен, что сельские жители.
- Но вы все сражаетесь с Римом, - язвительно ответил Рулл.
- Верно, - согласился лазутчик. - Но уверяю тебя, римлянин, наши народы воюют друг с другом гораздо дольше, чем твои люди находятся на наших берегах. Это правда, что вторжение объединило племена против Рима. Но если воины обнаружат, что пленных продали за еду, они никого не пощадят. Они будут относиться к сельским жителям так же сурово, как если бы они были римскими солдатами. Возможно, даже хуже.
Рулл скептически хмыкнул.
- Магадубн прав, - вставил Фигул. - Дуротриги ненавидят предателей даже больше, чем нас. Если они узнают, что сделал Бриготин, они замучают и убьют всех жителей деревни.
- Но это не наша проблема, не так ли? - возразил Рулл. - Наша задача проследить за обменом и доставить заключенных домой целыми и невредимыми.
Фигул неохотно кивнул и прокричал приказ колонне зайти в деревню. Он поставил Силона и еще одного солдата, Постума, на стражу у входа, мотивируя это тем, что один из солдат позовет подмогу, если появятся какие-либо признаки опасности. А поставив Силона на караульную службу, Фигул мог держать его подальше от Блеза, чтобы избежать вражды между двумя мужчинами, вылившейся в физическую конфронтацию. Фигул следовал за Магадубном через деревню, держа ладонь на рукояти меча. Магадубн показался Фигулу взволнованным. Его глаза постоянно метались влево и вправо, когда он осматривал холмы, окружающие деревню, как будто что-то искал.
Толпа мужчин и женщин с голодными глазами собралась возле своих глинобитных хижин, чтобы поприветствовать римлян ледяными взглядами и полнейшим презрением. Фигул заметил, что многие жители деревни были даже зудее, чем воины, которых он встретил на побережье накануне. Дети перестали играть и уставились на них. Несколько крестьян бросили голодные взгляды на фургоны с зерном позади колонны, и на мгновение Фигул забеспокоился, что колонна может быть осаждена голодающей толпой. Когда он пробирался среди туземцев, ему вдруг пришла в голову мысль, что здесь нет обычного блеяния скота, характерного для кельтских деревень. Затем он увидел собаку, которую жарили на вертеле на открытом огне, и у него скрутило желудок. Люди были вынуждены забивать своих домашних животных на еду. Неудивительно, что вождь так стремился к переговорам об освобождении заключенных, подумал Фигул. Его народ был на грани голодной смерти.
Магадубн остановился посреди деревни перед большой развязкой с загоном для скота. В стороне от поселка стоял десяток амбаров, где традиционно хранился хлебный запас в суровые зимние месяцы. Эти хижины теперь стояли пустыми, что свидетельствовало об отчаянном положении, в котором оказались жители деревни. Бриготинус повернулся к Фигулу и кивнул на фургоны.
- Скажи своим людям, чтобы выгрузили здесь зерно. Как только мои люди проверят, что каждый модий зерна учтен, мы выдадим пленников.
Фигул покачал головой: - Я хочу сначала увидеть заключенных.
Сморщенное лицо Бриготина нахмурилось:- Об этом мы не договаривались, римлянин. Я предлагаю сделать так, как я говорю.
Фигул ответил на родном языке вождя: - Я подчиняюсь приказам моего центуриона, моего легата и императора Рима, а не твоим. И я не позволю своим людям начать разгрузку зерна, пока не увижу доказательства того, что заключенные живы.
Вождь устало вздохнул: - Хорошо. Как хочешь.
Вождь указал на одного из своих людей. Пока туземец брел к загону для скота, Фигул позволил себе сделать легкий вздох облегчения. Обмен был почти завершен. Как только его люди закончат разгрузку зерна, и все заключенные будут доставлены, его отряд может начать долгий путь обратно в походный лагерь. Он облизал губы при мысли о своей теплой палатке и горячем ужине, ожидающем его по возвращении.
Телохранитель почти достиг загона, когда со стороны ворот воздух пронзил крик.
Фигул бросил взгляд на ворота. Он увидел Силона и Постума, которые пробирались мимо хижин и бежали к нему, их глаза были полны ужаса, а лица побледнели. Постум подбежал к нему на несколько шагов раньше своего товарища, по его лбу струился пот.
- Что такое? - спросил
