Тайны Старой Москвы - Александр Александрович Бушков
Фунт отменной говядины стоил примерно так же, как и растительное масло, 12–13 копеек, лучшую свинину можно было приобрести по 15 копеек за фунт. Вкуснейшая нежная ветчина продавалась по 30–35 копеек фунт.
Сегодня основной частью жителей России форель и осетрина воспринимаются как недоступная роскошь. А в начале XX века рыба в России считалась совершенно обыденной едой. Вот что писал Дурылин с нескрываемой гордостью и превосходством: «Волга, Урал, Кама, Шексна, Дон, Обь, Белоозеро, Ладога, Онега и четыре моря — Белое, Балтийское, Черное и Каспийское — слали в Москву лучшую рыбу — живую, вяленую, сушеную, малосольную, соленую, копченую, — и нигде в мире рыбный стол не был так обилен, разнообразен и изыскан, как в Москве. Мне было смешно читать в дневнике Гете торжественные записи о том, что в такой-то день он отведал у своего герцога черной икры, а в такой-то кушал осетрину. Вот невидаль для старой Москвы! В трактире Егорова в Охотном ряду или у Тестова пышный дышащий расстегай с осетриной, с тарелкой ухи стоил 35 копеек!
Если белуга стоила 18 копеек фунт, а осетрина — 20, а более обычные сорта рыбы — судак, лещ — были нипочем. Сомовину — хоть и жирную — многие не ели, брезговали, доверяя деревенской молве, что сомы, случается, утаскивают и пожирают детей; в малом уважении была и зубастая щука, ее покупали неохотно. Селедка, при штучной продаже, самая лучшая, голландская или королевская, стоила 7 копеек, были и за 5, и за 3 копейки. Астраханская вобла стоила копейку штука».
Писатель Иван Шмелев в своей книге «Лето Господне» вспоминал, как его отец, владелец плотничьей артели в Москве, отдавал кухарке распоряжения накануне Масленицы: «У Титова, от Москворецкого, для стола — икры свежей, троечной, и ершей к ухе. Вязиги у Колганова взять, у него же и судаков с икрой, и наваги архангельской, семивершковой. В Зарядье — снетка белозерского, мытого. У Васьки Егорова из садка стерлядок… Скажешь Ваське Егорову, налимов мерных пару для навару дал чтобы, и плес сомовий. У Палтусова икры для кальи, с отонкой, пожирней, из отстоя… В Охотном у Трофимова — сигов пару, порозовей. Белорыбицу сам выберу, заеду. К ботвинье свежих огурцов. У Егорова в Охотном. Обязательно, леща! Очень преосвященный уважает. Для заливных и по расстегаям — Гараньку из Митриева трактира»…
Читаешь — и не верится, что все это было в нашей стране, некоторые выражения типа «икры для кальи, с отонкой, пожирней, из отстоя…» вызывают оторопь. Мы даже не знаем, о чем именно идет здесь речь. На всякий случай проведу некий ликбез, раз уж смог разобраться: калья — рыбный суп; отонок (отонка) — пленочка, тонкая оболочка; отстой — это точно не то, о чем вы подумали, это жидкость, полученная после размораживания икры.
К 1910 году, согласно «Статистическому ежегоднику города Москвы», рыба немного подорожает, и фунт соленой осетрины уже будет стоить 28 копеек, а свежей — 52, фунт соленой севрюги — 29 копеек, свежей — 44. При этом даже неквалифицированный рабочий, к примеру, каменщик, мог заработать за день 1 рубль 28 копеек, кузнец — 1 рубль 44 копейки, а столяр — и того больше: 1 рубль 72 копейки. Только подумать: на дневной заработок рабочего можно было купить несколько килограммов отборнейшей осетрины! Бросился сравнивать с нашей нынешней покупательной способностью: сегодня свежего осетра в Красноярске можно купить за тысячу рублей килограмм, копченого — за две тысячи, возьмем свежего. Столяр в начале XX века на свои заработанные за день 1 рубль 72 копейки мог каждый день покупать по 2,5 килограмма свежей осетрины. Много вы знаете сегодняшних столяров с такими же возможностями?
При таких смехотворных ценах на рыбу сложно себе представить цены на овощи, не удивлюсь, если их отдавали даром… Но не совсем, как выясняется: за фунт квашеной капусты нужно было выложить 3 копейки, за десяток соленых огурцов — пятак. (Интересный факт: огурцы принято было покупать не фунтами, а исключительно десятками. Как, впрочем, и яблоки.) Сушеные белые грибы можно было выторговать по 25 копеек за фунт, соленые грибы — рыжики, грузди и другие — 10–12 копеек.
Из напитков на первом месте был чай. Его пили везде, где можно было, и помногу: дома, в гостях, в трактирах, харчевнях, на вокзалах, в театральных буфетах, во время подписания деловых бумаг, во время романтических свиданий. Поговаривали, что даже на ученых заседаниях Московского археологического общества и на собраниях Религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьева всех присутствующих непременно поили чаем с лимоном, со сливками и с печеньем. В общем, употребляли чай довольно часто. В том числе и потому, что он был очень дешевым.
«В любом трактире за пятачок подавали “пару чая” — два фарфоровых чайника — один, средних размеров, с заваренным накрепко чаем, другой, очень большой, вроде белого лебедя с носом, изогнутым наподобие лебединой шеи, с кипятком, из тут же непрерывно кипевшего огромного самовара. При “паре чая” полагалось четыре больших куска сахара на блюдечке. Выпив целый лебединый чайник кипятку, посетитель имел право требовать кипятку еще сколько угодно, докуда не “спивал” весь заваренный чай…»
Чай был доступен всем, цены не кусались. Фунт отменного китайского чая стоил 1 рубль 20 копеек. Самым дорогим и вкусным чаем считался «Букет китайских роз», он стоил 10 рублей за фунт. Нужно было быть поистине эстетом, чтобы его себе позволить. Но фунтами его редко кто покупал, обычно — восьмушками, в среднем стоившими копеек 15. Выбрать было из чего: черные ароматические сорта, цветочные ароматические, императорские — зеленые и желтые, императорские лянсины и букетные белые чаи. Были фавориты: из черных чаев — «Черный перл», из зеленых более всего предпочитали «Жемчужный отборный Хисон», а из желтых — «Юнфачо с цветами».
Купить любой сорт чая можно было в специализированных чайных магазинах, в различных торговых лавочках и еще в китайских магазинах, среди которых славился «Та-Шен-Юй», расположенный на Покровке, неподалеку от Земляного Вала.
А что за магазин был на Мясницкой — купца Сергея Перлова! Так и назывался — чайный дом Перловых. Решив поразить жителей Москвы, купец оформил фасад здания в китайском стиле — расписал зелеными драконами. Есть мнение, что заодно он хотел привлечь к своему чайному дому внимание китайского канцлера Ли Хунчжана, визит
