Полёт сокола. Волчонок - Анна Евгеньевна Гурова
– Если честно, я тоже не понял, – подал голос Гнуп Правый.
– Это потому, что ты тупица, братец, – потрепал его по макушке Левый. – Капище!
– Что капище? – Правый сбросил его руку.
– Да капище же! – засмеялся Левый.
– Тайное! – подхватил Гуннар.
– Золото! – поддержал Левый.
– Может, и нет там золота… – усомнился Флоси.
– Нет золота на капище?
– Малец сказал…
– Простак, ты и впрямь простак, – Гуннар расстегнул пояс, чтобы надеть стёганый поддоспешник. – Лат-ульфхеднар, да ещё и вождь… И он, по-твоему, здесь ради простой бронзы?
* * *
Уже стемнело, когда Радим вернулся на священную гору.
Он пошёл один. Разок ему пришлось поспешно укрыться, потому что навстречу, в город, двигался большой конный отряд. Лунный отсвет играл на шлемах всадников. Воины. Причём грозные воины. Варяги, нурманы или ещё кто – не разглядеть. Тем более, что Радим больше слушал, чем смотрел. Сидел в кустах тише мыши. Знал – настоящий воин чувствует, когда на него смотрят. Если заметят, ничего хорошего Радима не ждёт. Но опасался он не за себя. Пропадёт он – Ольгу уже никто не спасёт.
Не заметили. Топот копыт ещё не стих, когда Радим выбрался на дорогу и припустил со всех ног. Столько времени просидел в кустах – надо навёрстывать.
Звук льющейся воды Радим услышал ещё издали. А потом и увидел. Луна сияла вовсю. Струи родниковые серебрила. От этого гора не казалась такой уж страшной, и подниматься по тропе было легко и весело. Карабкался вверх Радим, и внутри всё пело. Он чувствовал себя настоящим воином – быстрым, опасным. Ножны меча тяжелили пояс с одной стороны. Налуч с луком – с другой. «А ведь ещё совсем недавно я был просто мальчишка, которому даже обычный смерд-ополченец казался грозным воителем, – думал он на ходу. – Не так уж много времени прошло, а как всё переменилось. Вроде и силёнок особо не прибавилось, и роста… а вот я теперь какой! Спасибо нурманам!»
Услышь кто сейчас мысли Радима, посмеялся бы. Не понимал паренёк, что похож он сейчас на лайку, что храбро бросается на кабана, зная, что рядом хозяин с рогатиной.
Но не обманывай себя Радим – не рискнул бы сейчас лезть к чужому капищу. Побоялся бы. И правильно…
Ворота капища по ночному времени были на запоре, но помехой не стали. Радим размотал припасённую верёвку, сварганил петлю и набросил на зубец частокола.
Вскарабкался, прислушался. Помнил, что на капище пёс имеется, а может, даже и не один.
Но никто снизу не лаял. Радим соскользнул на землю. Тишина. Верёвку сбрасывать не стал. Мало ли…
Ступая бесшумно, по-охотничьи, Радим прокрался вдоль частокола к ближайшему строению. Судя по запаху и звукам, здесь была конюшня. Радим замер. Кони чуткие. Если забеспокоятся – люди услышат.
Обошлось. Ещё одно строение… Приглушённые голоса. Но Радиму туда не надо. Ему надо в большой дом.
И тут повезло. В гостевой избе оказалось пусто. Пахло здесь дымом, травами и свежесготовленной едой, которую недавно унесли. Радим даже догадывался куда.
Не узнай он о тайном лазе днём, сейчас, в кромешной темноте, ни за что не нашёл бы. А найдя, не догадался бы, что под дубовой крышкой не погреб какой-нибудь, а путь внутрь горы.
Ступени оказались неудобными и скользкими от влаги. Радиму приходилось то и дело опираться на стену, такую же мокрую и скользкую.
Путь был недолог. Снизу забрезжил свет, ход изогнулся и вывел к круглому, низкому, в полсажени, проёму.
Радим замедлил шаг. Он отчётливо слышал громкий басовитый голос, но не понимал ни единого слова. А второй голос всё время повторял одно и то же. Что-то вроде «эс пиенему».
Радим наконец решился заглянуть в проём. Но прежде, чем это сделать, сдвинул вперёд колчан с уже откинутой берестяной крышкой так, чтобы сподручней было выхватывать стрелы. И на всякий случай одну наложил на тетиву.
Однако, заглянув за угол краем глаза, парень сразу решил, что стрелять не будет. Потому что даже этого полувзгляда хватило, чтобы увидеть много оружных мужей – бородатых, суровых, настороженных.
«А если бы заметили!» – подумал Радим, чувствуя, как вспотели ладони.
К счастью, глядели мужи не на Радима, а куда-то вглубь пещеры. Что там, Радим не видел. Но именно оттуда шёл свет и доносились голоса.
Радим поочерёдно, не выпуская лука, вытер ладони о штаны.
Наконец любопытство пересилило опаску. Пользуясь тем, что собравшиеся глядели в другую сторону, Радим рискнул выглянуть из тени.
Ольгу он увидел не сразу. И чудо, что сумел разглядеть княжну между заслонявших её мужчин.
И когда Радим её увидел, то мгновенно перестал и думать, и бояться. Просто вскинул лук и пустил стрелу.
Целил в шею врагу, но попал в руку. И этого тоже оказалось достаточно.
Потому что это была рука с ножом, занесённая над Ольгой.
Чёрный блестящий нож выпал и звонко ударился о дно большой жёлтой чаши, стоящей на алтарном камне.
Раненый жрец заорал.
Воин, лежавший на камне рядом с Ольгой, повернул голову… И мгновенно оказался на ногах. Радим узнал его. Тот самый лат, что днём отправил его прочь. Сейчас он был гол до пояса. Поперёк груди, наискось, от клока то ли привязанной, то ли приклеенной к правому плечу волчьей шкуры шла алая полоса, сочащаяся свежей кровью.
Воин как-то не по-человечески, по-птичьи, резко покрутил головой и сразу отыскал Радима. И прыгнул на него быстрей, чем прыгает рысь. Толпа шарахнулась в стороны. Радим не успел даже испугаться, однако успел выстрелить в упор. И полуголый воин смахнул стрелу ладонью!
А потом смахнул и самого Радима.
Тот не успел ничего не то что заметить – понять. Вот он только послал стрелу – а вот уже летит, ударяется о каменную стену и сползает на пол…
«Вот и смерть пришла», – как-то совсем равнодушно явилась мысль…
Однако последнего, добивающего удара всё не было. Радим поднял голову и увидел, как полуголый латгал вдруг отлетел назад, словно пёс, которого лягнул конь.
Отлетел, но равновесия не потерял, приземлился на ноги и ловко поймал брошенный кем-то меч. Его яростный взгляд был устремлён куда-то поверх Радима. Тот проследил за взглядом и на душе сразу потеплело. Свои!
Мозолистая лапа ухватила Радима за плечо, рывком подняла на ноги. Тот рванулся:
– Пусти, там Ольга!…
– Легче, Волчонок, легче! – проворчал по-нурмански Анунд, увлекая Радима за собой, в пещеру-капище, куда уже проскользнули один за другим остальные нурманы. – Твой бой уже закончился…
Все, кто был в пещере, отхлынули в разные стороны, мигом разделившись на две группы: воины в синем и нурманы. Третьи – жрецы, – укрылись за жертвенником, в битву лезть не собираясь.
В середине остались двое: полуголый латгал с мечом и Гуннар Волчья Шкура. На их клинках багрово мерцали отражения огня. Воины на миг замерли по обе стороны плоского камня, на котором лежала связанная Ольга. Ворот её рубашки был развязан, горло, в которое целил чёрный нож жреца, обнажено.
Испугаться за княжну по-настоящему Радим не успел. Гуннар одним стремительным скользящим движением обогнул плиту и ударил латгала краем щита в лицо, а мечом – по колену.
Оба удара Радим увидел лишь тогда, когда латгал перехватил левой рукой щит, а на штанине у него появилась широкая прореха.
Потом полуголый резко опрокинулся на спину. Но не потому, что был ранен. Хитрость сработала – прыгнувший вперёд Гуннар пролетел над ним прямо на ощетинившиеся копья латгалов…
Однако не погиб. Ещё в полёте, коротко рявкнув, викинг извернулся в воздухе и двумя ногами ударил одного из латгалов в щит. Да так, что отшвырнул того на стену, как недавно Радима. Вот только латгал уже не поднялся. Другой противник уронил щит, и кровь выплеснулась у него изо рта.
Гуннар обернулся назад быстрей, чем голова филина. Раз – и вместо лица уже затылок, прикрытый кольчужной сеткой, а вместо плеча – широченная спина. И прыгнувший ему на спину беловолосый латгал вместо спины снова наткнулся на щит. Прямо на край – распахнутым в беззвучном крике ртом.
Радиму померещилось, что он слышит, как затрещали
