Поль Феваль - Королева-Малютка
Ибо в этом напитке не хватало лука и не было привкуса капусты.
Глядя на Королеву-Малютку, грызущую своими хорошенькими зубками поджаренный хлеб, мы невольно вспомнили о достойной паре ярмарочных фигляров. Ведь именно попивая свой черный кофе, мадам Канада и Эшалот толковали о том, что неплохо бы найти хорошенькую девочку для гастролей в провинции.
В самом деле, вы только представьте себе, какие сборы могла бы делать такая куколка, как Королева-Малютка, если бы она научилась танцевать на канате хотя бы вполовину так же, как мадемуазель Фрелюш!
Сто франков! Дирекция Французского Гидравлического театра не пожалела бы сотни франков, чтобы воплотить свою мечту в жизнь. А это огромная сумма. Осмелимся утверждать, что если считать в процентах от выручки, то Итальянский театр платит Аделине Патти[8] отнюдь не больше.
Но Господи ты Боже мой! Можете ли вы представить себе Королеву-Малютку, эту обожаемую крошку, привыкшую спать в своей благоухающей чистотой уютной постельке, проснувшейся в балагане ярмарочных фигляров? Разве вы можете вообразить себе эту девочку на самом дне общества, среди нищеты и порока? Рядом с великаном Колонем и горбуном Атлантом?
Тем более, что вам прекрасно известно: когда детей учат плясать на канате, их всегда бьют.
О! Разумеется, подобные мысли не приходят в голову обожающим своих детей матерям. Было бы просто безумием постоянно думать о таких ужасах.
Но порой, особенно когда любовь граничит со страстью, душа неожиданно наполняется смутным страхом; нередко на глаза Лили, взиравшей на свое сокровище, наворачивались слезы. Она боялась нищеты, боялась болезней – словом, всего того, что обычно пугает матерей, но представить себе, что дочь ее украдена, опозорена, что малышку бьют и, не обращая внимания на ее слезы, заставляют плясать на канате, как девчонку с Аустерлицкого моста, – нет, о таком кошмаре Глорьетта даже помыслить не могла!
Существует полотно сэра Томаса Лоуренса[9], написанное для его всемилостивейшего величества Георга III и изображающее леди Гамильтон с Гамильтон плейс, сосредоточенно обмакивающую кусочек хлеба в шоколад.
Почтенной леди не более трех лет. Ее маленькое гордое личико, розовощекое и сияющее, обрамлено белокурыми жемчужными кудрями, которых вполне хватило бы для знаменитого парика, украшавшего голову Людовика XIV. Благодаря талантливой кисти Лоуренса куколка-герцогиня чудо как хороша: известно, что английских ангелочков, написанных этим мэтром, хватило бы на целый рай. У картины один лишь недостаток: малышка-герцогиня не улыбается, или, вернее, улыбается по-английски.
Королева-Малютка улыбалась так, как улыбаются в Париже; увидев ее улыбку, Томас Лоуренс наверняка сломал бы с досады свои кисти – особенно сегодня, когда веселое солнце последних апрельских дней перламутровыми бликами играло на щеках девчушки.
После плотного завтрака мать посадила малышку к себе на колени. Любовь к ребенку сделала Лили набожной, и сейчас женщина принялась молиться вместе с дочкой. Королева-Малютка сложила свои нежные ручки и без запинки произнесла трогательную молитву, состоявшую всего из нескольких слов:
– Господи Боже мой, я люблю Тебя всем своим сердцем. Добрая Дева, матерь Божья, я и Тебя люблю, верни мне моего папочку.
На улице возле дома мадам Юро торговала молоком, одновременно рассказывая соседкам о пробуждении малышки.
– Господи, как же они обе хороши – и мать, и дочь, – вздыхала она. – Даже страшно за них становится!
В тридцати шагах от нее из развалин снесенного дома вынырнула бедно одетая женщина; голову ее украшал чепец с огромной синей вуалью; женщина присела во дворе на бревно. Указывая на нее соседкам, молочница заявила:
– За сегодняшнее утро я вижу ее здесь уже второй раз: она зачем-то рыщет вокруг и все время смотрит на наш дом. Чего ей здесь надо, этой кочерыжке? Наверняка сбежала из Сальпетриер. Держу пари, если покопаться у нее в карманах, вряд ли там найдешь пятнадцать тысяч ливров ежемесячной ренты!
Саладен, которого наряд и грим превратили в старуху, пытался держаться как можно более благопристойно и в то же время внимательно наблюдал за домом. В окне четвертого этажа он уже успел разглядеть хорошенькую белокурую дамочку, которую видел накануне.
Теперь Саладен ждал. Лед тронулся.
VI
ВИШЕНКА
Помолившись, Лили принялась одевать дочурку. Королева-Малютка с большим удовольствием поиграла бы еще немного прекрасными ветками сирени, однако в изножье кровати уже было аккуратно разложено очаровательное детское платьице.
– Матушка, почему мне надо так рано одеваться? – удивилась девочка.
Вопрос был задан совершенно взрослым тоном, и Глорьетта серьезно ответила:
– Потому что, дорогая, ты сегодня отправляешься на весь день в Ботанический сад.
– С тобой? Как хорошо! – воскликнула малышка.
– Нет, – покачала головой Лили, – с мадам Нобле, которая водит туда гулять детей.
В ответ – недовольная гримаска. Лили улыбнулась. Матери любят, когда дети не хотят с ними расставаться.
Лили поставила дочку в большой таз и принялась обливать ее водой.
– А ты? – осведомилась Королева-Малютка. – Ты останешься здесь?
– Я пойду относить работу, – объяснила Лили. – И мы получим немного денег. Тогда я отведу тебя туда, куда давно обещала; там нам сделают твой портрет, и мы пошлем его папочке.
Они уже раз были у фотографа, но тогда Королева-Малютка была совсем крошкой и не могла сидеть смирно.
И на фотографии получилась Лили, державшая на руках облачко.
Однако снимок не был выброшен, ибо – уж не знаю, каким образом – вышло так, что облачко улыбалось.
Королева-Малютка спросила:
– А на портрете будет моя вишенка?
Хотя ребенок был совершенно мокрым, юная мать нежно обняла его и ответила:
– Мне бы очень хотелось, но точно сказать не могу.
– Ты же говорила, что папочка всегда радовался, когда смотрел на мою вишенку! – вскричала малышка.
Лили поднесла к лицу платок, чтобы стереть попавшую на щеки воду, а может быть, и непрошеную слезу. Есть слова, само звучание которых может мгновенно воскресить счастливое прошлое.
И малышка, и ее мать были, в сущности, совершенными детьми. Детьми становимся и мы, рассказывая о них или перечитывая нашу историю. Поэтому ребячеством больше, ребячеством меньше… Надеюсь, читатель простит нас.
На теле Королевы-Малютки было родимое пятно удивительной формы: настоящая красная вишенка, блестящая, с золотистым отливом, словно эта ягодка долго зрела на солнышке.
Оно возникло в результате странной и загадочной работы, которую проделывают вместе природа и материнский организм. У женщины, ожидающей ребенка, часто бывают противоречивые, иногда совершенно неосуществимые желания, и появившееся на свет дитя нередко несет на себе отпечаток неудовлетворенного каприза матери. Таким образом, потомство мадам Канады могло бы, к примеру, обладать родимыми пятнами, напоминающими растекшиеся лужицы ее знаменитого кофе или доброго винца и покрывающими синевой пол-лица. Подобные явления безобразны.
