Роже Нимье - Влюбленный дАртаньян или пятнадцать лет спустя
— Значит, надо смотреть под ноги.
И молодые люди принялись хохотать, как повелось у Рабютенов.
XIII. ГДЕ НИ ДЕ БЮССИ, НИ Д'АРТАНЬЯН НЕ РАССТАЛИСЬ, КАК НИ СТРАННО, С ЖИЗНЬЮ
Пелиссону де Пелиссару предложили подготовить дуэль»
Поясним с помощью одного только имени, каким образом этот легендарный соблазнитель и христианин проник в гостиницу к де Бюсси. Это одно имя — Ла Фон.
Пелиссон был игрив. Ла Фон был циничен.
Пелиссон верил в Бога. Ла Фон был с Богом на «ты» и использовал его для поручений.
Пелиссон пел модные песенки. Ла Фон насвистывал назойливые мотивчики.
Пелиссон занимался изобретением летательного аппарата. Ла Фон летал.
Пелиссон обсасывал белый трюфель в момент пробуждения. Ла Фон ел трюфели всю ночь.
Из этого становится ясно, что Ла Фон был главным служителем и доверенным лицом Пелиссона де Пелиссара.
Ла Фон соблазнил двух служанок Мари и Жюли. Одной он посулил, что женится на ней, другой — что бросит ради нее жену и они убегут вдвоем на край света.
Из ранга служанок он возвел их в ранг любовниц, потчуя обеих вареньем. Потому что господин Пелиссон никогда не путешествовал без варенья. Вазочки с вареньем были его чернильницами.
Человек с таким слугой был любезно принят известными нам обитателями гостиницы. Он предложил им показать свой летательный аппарат, и его предложение было с восторгом принято.
Затем его попросили взять на себя устройство этого странного поединка между д'Артаньяном и Роже, уже назначенного в тот же день на шесть часов пополудни.
Пелиссон обдумывал это предприятие два часа подряд.
И вот каковы результаты его раздумий. Если д'Артаньян будет убит, возложенная на того кардиналом миссия перейдет целиком и полностью к нему, Пелиссону де Пелиссару.
Но поскольку он считал себя христианином со всеми вытекающими отсюда недостатками и поскольку его летательный аппарат пока еще не летал, то существовала необходимость воспользоваться иным летательным аппаратом, имя которому было д'Артаньян.
При условии, разумеется, что и этот летательный аппарат сможет все-таки полететь.
Плодом этих размышлений было то, что Пелиссон сунул руку в карман и извлек оттуда флакончик, содержимое которого перелил в две бутыли, предназначенные для Роже де Бюсси-Рабютена. То было сильнейшее успокоительное средство, которым господин Пелиссар потчевал дам, чтоб остудить их страсть в отношении своей особы.
Выпив снотворного, Роже будет сражен усталостью и ему не достанет сил выстрелить.
Читатели, разумеется, сурово осудят действия Пелиссона де Пелиссара.
Однако, можно возразить, что с одной стороны господин Пелиссон был сказочно богат и с другой стороны — речь шла о всеобщем мире.
Пока этот достойный дворянин завершал свои приготовления, д'Артаньян завершал свой туалет с хладнокровием человека, который готовится предстать перед знакомым ему обличьем смерти — и многоликим, и глупым одновременно, и, представ, сделать вид, что не дивится увиденному, чтоб не нанести таким образом этой даме оскорбление.
В этот момент кто-то стал царапаться в дверь.
Д'Артаньян велел Планше открыть.
Появилась Жюли дю Колино дю Валь.
На ней было платье из серого муслина, что давало возможность оценить в полной мере и руки, и плечи.
Платье было отделано лентой вишневого цвета, что отлично гармонировало с губами девушки.
— Господин д'Артаньян, ситуация такова, что мне не нащупать нерв нашего разговора…
— А вы попробуйте, сударыня, попробуйте, если, конечно, не желаете присесть.
— Вы не должны быть причиной того, что мадмуазель Шанталь погибнет с тоски.
— Отчего у вас такие опасения?
— Неужели вы не видите, как она любит кузена? Надо быть слепым…
Д'Артаньян был сильным человеком, но он побледнел.
— Что до самого Роже, то он уже страдал от неразделенной любви в прошлом. Теперь он открыл свое истерзанное любовью и полное меланхолии сердце двум италийским морям, после чего бросился в эту новую любовь, уверив себя в том, что это все же хоть отчасти Она.
— Отлично, мадмуазель. Обещаю вам, что господин де Бюсси Рабютен выйдет победителем из поединка.
— Но если он убьет вас?
— Со мной это уже случалось,
— Вы феникс среди рыцарей, я буду ухаживать за вами, я исцелю вас, я…
— Но кто ж та особа, которая так ввергла в отчаянье господина де Бюсси-Рабютена?
— Вероятно, все-таки это я сама.
И тут она исчезла — вишневая, чуть серая… Какое-то мгновение д'Артаньян рассматривал себя в зеркале.
— Какая жалость, — сказал он сам себе, — мне нравится, как эта голова сидит на плечах.
Внезапно раздались спорящие голоса.
Это Планше не разрешал Ла Фону войти в комнату.
— Я тебе говорю, он с женщиной.
— С женщиной? Как ты узнал об этом?
— По платью, болван.
— Мне случалось видеть отменнейшие платья, но внутри был мужчина.
— Мой друг, мужчины не носят платьев.
— Мужчины — нет. А папа носит.
— Да от такого сравнения разит сатаной.
— Не отзывайся дурно о моем друге, с которым ты не знаком.
— Я знаком с двадцатью шестью способами обращения с палкой.
— А я знаю двадцать семь способов обращения с Господом Богом.
Тут открыл рот д'Артаньян:
— Что там такое?
— Этот малый, сударь, желает пролезть в комнату.
— Этот олух не дает вам возможности встретиться с его святейшеством папой.
— Разве мне предстоит встреча с его святейшеством?
— Вот именно.
— Когда?
— Через час.
— Где?
— Вам надлежит следовать за мной.
— А твой хозяин?
— Уехал вперед.
— А дуэль?
— Переносится на ночь.
— Планше, шпагу, плащ. Мы едем. Планше скорчил физиономию.
— Сударь…
— Что такое?
— Шпагу на встречу с папой?
— Он не обратит на это внимания, он правит молниями, не шпагами.
И Планше подал плащ и шпагу.
XIV. ПАПА И МУШКЕТЕР
Д'Артаньян вскочил в карету, занавески тотчас задернулись.
Пелиссон де Пелиссар, сидя рядом, разглаживал усы.
Планше и Ла Фон устроились на козлах. Между ними торчал вооруженный кнутом кучер, готовый в случае необходимости вмешаться в их ссору.
Они проехали с полчаса, и д'Артаньян нарушил, наконец, молчание.
— Мой друг, в вашем роду было столько святых. Сообщите мне по секрету о главном достижении Урбана VIII.
— Главных достижений два, притом весьма значительные.
— Два? Черт побери, какой понтификат!
