Жозеф Рони-старший - Удивительные приключения Гертона Айронкестля
– Глубоко пожалеем! Здесь пред нами раскрылась новая жизнь! И какая могучая!
– Мы видели Начало, о котором говорит Библия.
Он склонил голову, зная, что ни одним словом нельзя оскорбить верований Мюриэль, впитанных ею от поколений веровавших женщин и мужчин. Как и Гертон, она жила двумя разными жизнями: в одной была ее вера, никогда не затрагиваемая разумом, в другой – свершался земной жребий, и здесь она думала свободно, применяясь к обстоятельствам.
– А кроме того, – с некоторой робостью продолжал он, – здесь сияла вокруг нас ваша красота. А большей сладости не может быть! С вами, Мюриэль, мы всегда оставались в том мире, где господствуют люди… с вами наши палатки– человеческие жилища, наши вечерние огни – домашний очаг. Вы – символ самого прекрасного и радостного в человеке! Вы – наша лучшая надежда и предмет нежнейшей нашей тревоги.
Она слушала его с любопытством и легким вниманием, чувствуя себя любимой. Но хотя сердце ее было смущено, она еще не знала, предпочла ли бы она Филиппа всем другим мужчинам, и она осторожно выбирала слова.
– Не нужно преувеличивать, – сказала она. – Я не такое сокровище… И чаще всего я не утешение, а обуза.
– Я не преувеличиваю, Мюриэль. Даже если б вы не были столь прекрасной, и тогда было бы несравненной милостью видеть вас в нашей среде, так далеко от нашей светлой родины!
– Ну, для одного вечера довольно много обо мне сказано, – прошептала она. – Лучше взгляните, как очаровательно дрожат звезды на ряби озера.
Она стала напевать:
Twinkle, twinkle, little star,Oh, I wonder, what –you are[5]
– Я вижу себя маленькой девочкой, тоже у озера, вечером, в родной стране, и кто-то около меня напевает эту песенку…
Вдруг она остановилась, обернулась, и оба увидели пробирающегося ползком мимо костров и бросившегося в озеро Коренастого.
– Это один из наших пленников! – воскликнул Филипп.
Курам, два негра и сэр Джордж уже бежали вдогонку. Они остановились, устремив глаза на водную равнину. Там копошились пресмыкающиеся, гады, рыбы, но ни одной человеческой фигуры не было видно.
– Лодки! – приказал Гертон.
В одну минуту разборные лодки были готовы, и два отряда, одетые в свои доспехи, двинулись по озеру. Но все поиски были напрасны: пленник или скрылся, или утонул.
Было непонятно, каким путем Коренастый бежал, так как он был связан, и палатка с пленными бдительно охранялась двумя часовыми.
– Видите, господин! – сказал Курам по возвращении лодок.
– Вижу, – печально ответил Айронкестль, – что ты был прав: этот Коренастый оказался хитрее нас.
– Не только он, господин. Его освободило их племя.
– Племя? – насмешливо воскликнул Гютри.
– Племя, господин. Оно доставило орудие, чтоб разрезать веревки… и, может быть, жгучую воду.
– Что это за жгучая вода? – спросил с тревогой Гертон.
– Это вода, которая выходит из земли, господин… Она жжет траву, деревья, шерсть и кожу. Если Коренастые налили этой воды в углубление какого-нибудь камня, она могла помочь пленному.
– Посмотрим!..
Но пол палатки не обнаружил никаких следов какого-либо едкого вещества.
– Курам любит рассказывать басни! – проворчал Гютри.
– Нет, – сказал сэр Джордж, – вот здесь обрывок веревки, явно обгорелый.
– Нет! – отрицательно –покачал головой Гертон, продолжавший осматривать кусок веревки. – Это сожжено не огнем.
– Тогда почему же они так медлили воспользоваться этой проклятой жидкостью?
– Потому что жгучую воду нелегко достать, господин, – ответил Курам, слышавший вопрос. – Можно идти целые недели и даже месяцы, и не встретить ее.
– Напрасно мы не взяли с собой собак, – заметил Филипп.
– Тогда нужно было бы ждать, пока их доставят с Антильских островов или из Вера-Крус, а у нас не было времени.
– Выдрессируем шакалов, – полушутя-полусерьезно предложил Гютри.
– Я предпочел бы довериться горилле, – возразил Айронкестль. – Коренастых она особенно ненавидит.
– Это правда, господин, – вмешался Курам. – Бессловесный человек – враг Коренастых.
– А ты считаешь, что его можно выдрессировать?
– Тебе можно, господин, но только одному тебе!..
Гертон принялся за дрессировку гориллы. В первые дни, казалось, ничто не могло пробить гранитный череп. Когда гориллу сводили с Коренастыми, ее охватывало сильное возбуждение, от которого она вся дрожала; расширившиеся зеленоватые глаза метали молнии и выражали свирепую ярость. Но несколько дней спустя что-то как бы вспыхнуло в сознании животного, подобно внезапно распускающимся тропическим цветам. А еще некоторое время спустя животное, казалось, окончательно поняло, что оно должно следить за пленными.
Оно садилось на корточки перед их палаткой, обнюхивало, осматривалось кругом. И вот однажды Курам подошел к сидящему у огня Гертону и сказал:
– Господин, бессловесный человек почуял Коренастых. Они близко.
– Все на местах?
– Да, господин. Но нападения нечего бояться.
– Так чего же еще?
– Не знаю. Нужно следить за припасами, за пленными и за землей.
– За землей? Почему?
– Коренастые знают пещеры, вырытые их предками… Гертон понял, что хотел сказать негр, и, погрузившись в свои мысли, направился к горилле. Та была страшно возбуждена, прислушивалась и принюхивалась, шерсть на макушке ее черепа вздымалась.
– Ну, как дела, Сильвиус?
Гертон приласкал животное. Сильвиус ответил неопределенным движением, намеком на ласку, и глухо зарычал.
– Ступай, Сильвиус!
Животное направилось к западному концу лагеря. Здесь его возбуждение достигло высшей степени и, присев на корточки, оно принялось рыть землю.
– Вы видите, господин, – сказал подошедший Курам. – Коренастые в земле.
– Так, значит, наш лагерь расположен над пещерой?
– Да, господин.
Гертон оставался в нерешительности и тревоге. Курам лег, приложив ухо к земле.
– Они там! – сказал он.
Ворчание Сильвиуса, казалось, подтверждало эти слова.
Крик ужаса вдруг прорезал тьму. Кричала женщина, и этот крик заставил затрепетать Гертона.
– Это Мюриэль! – воскликнул он.
Он бросился к палатке молодой девушки… Карауливший ее черный страж неподвижно лежал на земле. Гертон поднял полотняный занавес, закрывавший вход, и направил внутрь свет электрического фонарика.
Мюриэль не было.
Глава VIII
Мюриэль во тьме
Среди палатки виднелось овальное отверстие, в которое могли пройти двое мужчин. Рядом лежала глыба зеленого порфира.
