Патриция Брейсвелл - Корона для миледи
Мельком глянув на Эмму, она принялась расхаживать по комнате.
— Безусловно, король Этельред ожидает кое-чего в ответ, чего-то большего, чем молодая привлекательная невеста, которая украсит его постель. В общем, в виде благодарности за ту великую честь, которую он оказывает нам, сватаясь к нормандской девушке, он ожидает, что твой брат закроет свои гавани для датского флота. Прямо об этом его посланники не сказали, они ходили вокруг да около этого вопроса, словно девственницы, танцующие вокруг майского дерева[10], хотя совершенно ясно, чего они хотят. И твой брат дал им все основания думать, что он оправдает их надежды.
Эмма наклонилась вперед, не сводя с матери глаз, в голове у нее бешено вертелся хоровод мыслей. Она была так занята обдумыванием испытаний, которые ее сестре предвещало замужество, что совсем забыла об опасности, которой подвергался их брат, на него согласившись. Король Англии Этельред был заклятым врагом короля Дании Свена. После заключения брака Матильды с Этельредом Ричард также станет врагом печально известного Свена Вилобородого, подставив Нормандию под удар датских грабителей.
— Вообще-то, — продолжала Гуннора, — твой брат не может запретить датчанам доступ к нашим портам и рынкам. Если он на это решится, Свен Вилобородый натравит на нас своих пиратов, как голодных псов на раненого оленя. Он будет разорять наши побережья, а затем беспрепятственно сбывать награбленное в Гамбурге и Бремене. Король Англии не сможет прийти нам на выручку, поскольку у него нет флота. Король франков только порадуется нашим бедам. Для всех нормандских поселений, до которых доберутся драккары викингов, наступят страшные времена. И поэтому…
Она перестала мерить комнату шагами и остановилась перед Эммой.
— …ничего подобного не случится. Твой брат никогда не закроет гавани для датских судов. Тем не менее он согласится это сделать, и его сестра будет отдана в качестве залога в жены английскому королю.
Эмма во все глаза глядела на мать, потрясенная трагичностью ожидавшей ее сестру судьбы. Матильде суждено стать почти заложницей, гарантирующей подчинение ее брата воле короля Англии. И если Ричард нарушит свое обещание и станет противодействовать королю, Матильда окажется безответной жертвой в чужой стране, не имея никакой возможности защитить себя от наказания, которому венценосный супруг решит ее подвергнуть.
— Он не может так поступить, — прошептала Эмма.
У нее пересохло во рту от ужаса. Ее брат не может принести их сестру в жертву, отдать Матильду на милость короля Англии.
— Я так и сказала твоему брату, — отозвалась Гуннора, и теперь Эмма слышала в ее голосе усталость. — Но Ричард — правитель страны и мужчина, и жизнь молодой девушки, даже его собственной сестры, значит мало, когда речь идет о судьбе целого народа. Я не могу заставить его изменить это решение.
Эмме стало дурно при мысли о том, что Матильда окажется одна в чужой стране, возможно, узницей короля.
— Что же с ней будет?
Гуннора снова принялась расхаживать по комнате, сжимая одну руку другой, и Эмму все больше и больше пугало нескрываемое горе ее матери. Наконец Гуннора заговорила вновь, так и не ответив на вопрос дочери.
— Ричард осознает риск, которому подвергнется его сестра в Англии. Мне было нетрудно убедить его в том, что он должен снабдить ее оружием, которым она сможет защитить себя в том случае, если ее супруг против нее восстанет. Хотя решение было очевидным, мы потратили много часов в спорах о том, как именно это должно быть осуществлено. В конце концов мы предложили Этельреду земли, принадлежащие мне как вдове на полуострове Котантен. Это королевский подарок, от которого ему нелегко будет отказаться, поскольку это даст ему зацепку по нашу сторону Ла-Манша.
Остановившись, она глубоко вздохнула.
— Со своей стороны Ричард потребовал, чтобы его сестра отправилась в Англию не просто как супруга короля, но как королева.
Она обратила на Эмму торжествующий взгляд.
— Эмма, элдормен Эльфрик вернулся с вестью о том, что король Англии принимает условия соглашения. Нормандская невеста Этельреда станет не только женой короля, но и будет коронована. Она получит состояние и положение, намного превосходящее таковые у его первой жены. Ее место будет рядом с королем, и она будет обладать привилегиями, которых он ее не сможет лишить, как бы его на это ни подбивали.
Эмме сразу же стала ясна мудрость такого условия, но также она распознала в этом дополнительное бремя, которым станет корона на голове ее сестры.
— Матильда знает об этом? — спросила она.
На лице Гунноры промелькнула тень, и Эмма со смущением увидела, как, шагнув к ней, мать преклонила перед ней колени. Своими тонкими пальцами она взялась за ладони дочери, ощутившей их обжигающе холодное прикосновение на своей коже.
— Эмма, в Англию отправится не Матильда, — сказала ей мать. — Поедешь ты.
Эти слова хлынули, словно поток воды, ударяясь в нее сокрушительными волнами, лишая способности дышать. Она не решалась отвести глаза, поскольку пристальный взгляд матери, казалось, был единственной достаточно прочной опорой, не дающей ей окончательно утонуть в этих вероломных волнах.
Мир Эммы внезапно перестал быть безопасным убежищем, превратившись в то, что пугало неизвестностью. Она совсем не желала ехать в Англию, не желала выходить замуж за короля, не желала принимать на себя бремя короны. И вместе с тем, глядя в строгое и непреклонное лицо своей матери, она уже понимала, что выбора у нее все равно нет. Объятая паническим страхом, она соскользнула с табурета и упала на четвереньки, ее вырвало, и желчь огнем обожгла ее горло. Перед ней появился таз, и направляющая рука матери легла ей на затылок. Эмма закрыла глаза, но это не освободило ее от сдавливающего нутро ужаса.
— Ты потрясена, — сказала мать понимающим, но твердым тоном. — Для тебя это стало неожиданностью, но тебя ждет множество еще более тяжелых потрясений в будущем, дочь моя. — Теперь ее голос звучал непреклонно и бескомпромиссно. — Ты должна всегда быть готова к любым испытаниям, которые могут выпасть на твою долю. Пусть это будет тебе первым уроком: никто не должен видеть тебя в таком состоянии, Эмма. Ты слышишь меня? Как бы ни были велики трудности, никому никогда не позволяй видеть свой страх.
Эмма, упираясь предплечьями в пол, с выворачивающимся наизнанку желудком, зажмурила глаза, чтобы сдержать набегающие слезы.
— Почему должна ехать я? — спросила она. — Матильда старше меня. Она хочет этого. Это ее право.
— У твоей сестры недостаточно силы воли и телесного здоровья, чтобы противостоять… — Гуннора замолчала, словно пожалев о сказанном и желая забрать свои слова обратно. — Противостоять испытаниям, с которыми приходится иметь дело королеве, — неспешно закончила она свою мысль. — Ты единственная из всех моих дочерей, Эмма, кто на это способен.
