Наталия Осояну - Золотой город
Чарли тоже взял себя в руки и впервые присмотрелся к гостю как следует. Высокий, тощий — почти на самой грани той худобы, которая могла говорить о скрытой болезни. Загорелый до черноты, причем лоб и скулы темнее щек и подбородка, как будто он лишь недавно сбрил бороду, которую перед тем носил много лет. На правой щеке — старый шрам, след глубокого пореза. Такими украшениями щеголяла добрая треть моряков, с которыми Чарли доводилось встречаться в «Фальконере». С определением возраста вышла заминка. Сначала юноше показалось, что незнакомцу лет сорок, немногим меньше, чем его отцу. Но потом он заметил, что в густых, небрежно подстриженных черных волосах моряка не так уж много седины. Тридцать пять? Чарли с сомнением покачал головой. На лице этого странного человека было много морщин и складок. А еще на нем отчетливо виднелось то, что принято называть печатью времени… и страданий. Это было жесткое, суровое лицо, которое могло при случае вогнать в трепет какого-нибудь труса уже одним своим видом.
И глаза, эти черные глаза! Ощутив на себе их внимательный взгляд, Чарли невольно сжал кулаки. Ему стоило больших усилий, чтобы не стушеваться и не показать незнакомцу, что он одновременно опасается его, сгорает от любопытства и пытается удержать рвущуюся из глубин души надежду на то, что теперь все наконец-то пойдет как надо.
— Кто я? — Моряк тяжело вздохнул. — Допустим, меня зовут… Джек.
Доктор Гиллс вопросительно поднял бровь:
— Джек, а дальше?
— Джек Блейк. Обстоятельства сложились так, что мне нужно попасть на корабль пиратов вместо вас, доктор. Это очень, очень удачно, что я оказался в «Фальконере» именно сегодня и именно в то время, когда туда заявились головорезы Холфорда…
— Холфорд? Тот самый Холфорд?
На смуглом лице Блейка появилась хищная акулья улыбка.
— О-о, да. Капитан брига «Нимфа» — того, что сопровождает «Немезида» Чернобородого. Вы, я вижу, наслышаны о нем.
— Вы пират?
Улыбка гостя сделалась шире.
— Ну что вы, сударь, как можно… Так вы хотите познакомиться с джентльменами удачи лично или все-таки предоставите мне возможность избавить вас от их присутствия? Решайте быстрее. Обещаю, вы не пожалеете, если сделаете все так, как я скажу.
Едва он успел договорить, дверь распахнулась вновь, и в комнату влетел запыхавшийся Джо. Чарли почему-то не удивился, когда его младший брат, даже не взглянув ни на кого из родных, обратился к моряку:
— Они идут!
— Промедление смерти подобно, мистер Гиллс. — Блейк шагнул вперед и, взяв доктора за руку, помог ему подняться. — Позвольте ваш сюртук. Моя куртка слишком приметная, они могли запомнить ее в «Фальконере», а это нам ни к чему.
Отец Чарли, больше не пытаясь сопротивляться, снял коричневый сюртук с заплатами на локтях и протертой до дыр спиной, после чего позволил увести себя в соседнюю комнату. Туда же Блейк загнал Бена, хоть тот и возмущался, а сам быстро стянул синюю матросскую куртку и бросил Чарли. Переодевшись, моряк взъерошил свои и без того лохматые волосы и ссутулился, втянув голову в плечи.
— Шляпу! — приказал он, и Чарли, безропотно сняв с крючка на стене треуголку отца, бросил ее Блейку. — Спрячь куртку, не держи в руках!
Миссис Гиллс подошла к растерявшемуся сыну, взяла у него злополучную куртку и положила в сундук, который с первого дня их пребывания в этом доме стоял пустым — денег не хватало на еду, об одежде не приходилось и мечтать. Опустив крышку, она бросила на Чарли взгляд, полный тревоги, и прошептала одними губами: «Господи, помоги нам!»
А в это время в руках Блейка словно по волшебству появилась бутылка, и Чарли услышал запах рома, ставший привычным за последние несколько месяцев. Моряк сделал несколько глотков, потом вылил оставшиеся несколько капель себе на ладони, от чего запах рома наполнил всю маленькую комнату.
— С этого момента я ваш супруг, мадам. — Блейк плюхнулся в кресло доктора Гиллса и вытянул длинные ноги в заляпанных грязью башмаках. — Чертов пьяница, с которым сладу нет и не будет. Вы, главное, запомните: пираты действуют втайне от своих же товарищей, они не хотят поднимать шума. Не бойтесь! Все будет хорошо, вот увидите.
— Хотела бы я этому верить, — прошептала мать Чарли.
На этот раз пираты не были расположены к беседам, и Чарли, встретившись взглядом со старшим из них, понял, что, если бы они не были так озабочены своей неведомой бедой, ради которой и понадобился доктор, ему бы припомнили обман. Он ощутил внезапный укол любопытства: что же случилось на борту этой… «Нимфы»? И кто такой Блейк, зачем ему понадобилось ввязываться в такую странную и опасную историю?..
— Нам нужен доктор Гиллс, — заявил высокий пират. — Где он?
Чарли набрал воздуха в грудь, чтобы объяснить им все, но мать его опередила.
— Если эта дряхлая развалина, эта пропитанное ромом ничтожество — то, что вам нужно… — Она взмахнула рукой, указывая на кресло, в котором вполне натурально храпел Джек Блейк. — Вот оно! Если он вам задолжал, то брать с нас нечего, кроме наших жизней. А коли вы его собутыльники…
— О-о, нет, мэм! — воскликнул молодой пират, улыбаясь. Старший в это время подошел к «доктору Гиллсу», понюхал воздух возле его лица, пнул валяющуюся на полу пустую бутылку и понимающе хмыкнул. — У нас к нему дело.
Мать Чарли пожала плечами, презрительно поджала губы.
— Сомневаюсь, чтобы мой муж был способен вести хоть какие-то дела.
Словно подтверждая ее слова, Блейк пьяно замычал и начал отмахиваться от какого-то видения, явившегося ему в хмельном тумане.
— И все-таки он нам нужен, — гнул свое молодой пират. — Вы даже не представляете, как сильно мы в нем нуждаемся.
«Они не хотят поднимать шум, — вспомнил Чарли слова Блейка, сказанные совсем недавно, и впервые поверил, что из этой затеи выйдет толк. — Только бы отец ничего не натворил!»
Он мог легко представить себе, что чувствует доктор Гиллс, запертый в комнате по соседству, — беспомощный, вынужденный прятаться, когда его жена и сын оказались лицом к лицу с опасными бандитами.
— Много он сегодня выпил? — спросил старший.
Тут миссис Гиллс беспомощно посмотрела на Чарли. Он развел руками и ответил с полной искренностью:
— Понятия не имею. Что нашел, то и выпил.
Блейк между тем продолжал «спать». Чарли немало видел таких пьянчуг, осоловевших после выпитого рома, кое-кого ему даже приходилось выволакивать из «Фальконера» на своем горбу и тащить в сарай, где они могли спать до утра, не рискуя стать жертвой какого-нибудь ночного зверя, будь он на четырех лапах или на двух ногах. Беккет требовал, чтоб он бросал пьяниц где попало, не тратя времени зря — дескать, все равно они наутро ничего не вспомнят, а платить за это ему никто не собирается, — но Чарли не мог позволить себе обращаться с живыми людьми словно со старыми тряпками. Жизнь впроголодь не ожесточила его, а скорее, наоборот, научила трепетно относиться к каждому возможному проявлению человечности в окружающих. Он не ждал взаимности, хотя и сокрушался всякий раз, когда вновь и вновь получал тумаки от тех, кому накануне помогал.
